Без своего мнения. Как Google, Facebook, Amazon и Apple лишают вас индивидуальности

Его восторженное представление о будущем родилось в величайшей катастрофе прошлого. Тень Холокоста лежит на нем. Его родители, венские евреи, бежали накануне аншлюса. Лишения и трудности, которые преследовали семью много лет подряд, подкосили здоровье его отца, дирижера симфонического оркестра, интеллектуала: он умер от сердечного приступа в возрасте пятидесяти восьми лет, и для Курцвейла, похоже, это до сих пор не зажившая рана. Подобно многим детям, чьи родители видели худшее из возможного в этой жизни, он противопоставил пессимизму истории свой рожденный из воли железный оптимизм. С самого юного возраста он был захвачен духом изобретательства. Семнадцатилетним подростком он участвовал в шоу Стива Аллена “I’ve Got a Secret” («У меня есть тайна»). Он виртуозно играл на фортепиано, а затем попросил жюри угадать, в чем его тайна. Под их давлением он в конце концов признался, что эту музыку сочинил компьютер. Аудитория была этим потрясена, но еще больше потряс ее тот факт, что нескладный подросток из Квинса изобрел машину, тут же показанную на сцене. Он гордо продемонстрировал Аллену гору проводов, мигающих лампочек и переключателей – настоящее изделие безумного гения.

Курцвейл был идеальным инженером, уверенным в своей способности разрешить любую загадку. Едва закончив Массачусетский технологический институт, он заявил своему другу, что хочет изобретать так, чтобы «слепые прозрели, глухие услышали, а хромые пошли»[20]. В возрасте двадцати семи лет он изобрел машину, читавшую вслух слепым. Простое описание изобретения не передает его дерзости. Слепой мог поместить книгу в сканер, передававший текст в компьютер, который затем уже читал его вслух, вот только до Курцвейла планшетного сканера не существовало.

Эта машина превратила его в настоящего героя для слепых, ведь она радикально изменила их жизни. Стиви Уандер[21], например, становился перед ним на колени. Они подружились. Для своего нового друга Курцвейл сконструировал клавиатуру, которая соответствовала по качеству концертным роялям лучших залов мира.

При всем своем оптимизме Курцвейл не мог избежать страха, вернее, одного, главного из всех страхов. Его ум часто обращался к мысли о смерти, и это было «такое предельно грустное, одинокое чувство, что я едва мог вынести его», – говорил он. Но и это, поклялся он, было всего лишь задачей, разрешимой средствами инженерии. Чтобы продлить свою собственную жизнь, он начал маниакально глотать таблетки: витамины, добавки, ферменты. Его дневной рацион состоит приблизительно из 150 подобных капсул. (Ему также регулярно делают инъекцию, должную, как он верит, спасти его от неизбежного.) В посвященном ему документальном фильме, выдержанном в восторженных тонах, мы видим его скользящим между гостями на коктейльной вечеринке с бокалом красного вина в руке. Он заглатывает таблетки, как простое драже, не прерывая светской беседы с незнакомцами. Позже мы узнаем, что это – в своем роде продакт плейсмент: он основал компанию Ron and Terry’s Longevity Products, выпускающую многие из принимаемых им таблеток и эликсиров.

Но фармацевтика для Курцвейла – побочный бизнес. Его основной источник дохода – пророчества. Он фанатично верует в ИИ (искусственный интеллект), который изучал в Массачусетском технологическом вместе с пионерами этого направления, и страстно желает того рая на земле, который тот должен создать. У этого рая есть имя – «сингулярность», или «технологическая сингулярность». Он позаимствовал этот термин у писателя-фантаста Вернона Винджа, в прошлом – профессора математики, который, в свою очередь, взял его у астрофизиков. Так называется область, где пространство-время перестает быть непрерывным, и потому конечное становится бесконечным. Курцвейл вкладывает в этот термин другое значение: это момент времени, когда ИИ станет всемогущим, когда компьютеры научатся проектировать и строить другие компьютеры.

Такой «сверхинтеллект», разумеется, создаст другой сверхинтеллект, еще могущественней себя, и так далее по цепочке постгуманистических поколений.

В этой точке теряют смысл любые предсказания: «сильный ИИ в сочетании с нанотехнологиями смогут создать любой продукт, любое положение вещей, любую среду, которую мы только сможем себе представить».