Без тебя

Лайла разбудила меня на рассвете. Я даже проснуться по-настоящему не успел. Мы заскочили к ней домой за одеждой свободного покроя и рюкзаком, набитым едой. После мы вскочили на первый скорый паром, плывущий в Сидней, где сели на поезд.

Лайла наметила наш маршрут. Начать мы должны были с обзорной площадки в Катумбе, спуститься по чему-то с грозным названием Гигантская лестница, пройтись по влажному субтропическому лесу, а потом вернуться обратно.

Когда мы добрались до обзорной площадки на Эхо-Пойнт, солнце еще невысоко поднялось над горизонтом. Туристов было немного из-за холодов, но Лайла прежде говорила, что к девяти здесь будет полным-полно одиночек и туристических групп, поэтому лучше приехать пораньше, чтобы можно было в полной мере насладиться зрелищем. Она стояла у перил ограждения и любовалась впечатляющим панорамным обзором густого бушленда и бескрайнего пространства долины, простирающейся в обе стороны так далеко, насколько хватало взгляда. Знаменитые скалы Три Сестры располагались под нами. Они были окутаны туманом, стлавшимся низко на дне долины. Лайла глубоко вздохнула, словно желая вобрать в легкие весь воздух. Потом она обернулась ко мне и улыбнулась.

– Если что-либо и сделает из тебя защитника окружающей среды, то только этот вид.

– Замечательно.

Я уже бывал в этих местах, но не помнил, чтобы прежде величие увиденного произвело на меня такое впечатление. Я взял фотоаппарат и сделал несколько снимков, включая обозревающую окрестности Лайлу. Заметив это, она улыбнулась мне. Пришлось щелкнуть фотоаппаратом еще раз. Когда я взглянул на то, что у меня получилось, то ощутил полную силу чуда, которым в детстве мне казалась фотография. Мне удалось уловить миг времени, запечатлеть его навечно, сделать нечто, достойное этой магии.

– Пошли! – шагая вперед, произнесла Лайла. – У нас впереди великий день.

* * *

Она не шутила.

Мы шли пешком долгое время. От Эхо-Пойнта мы направились к Гигантской лестнице. Когда мы наконец спустились по тысяче металлических и каменных ступеней, то очутились за лесополосой на дне долины. Указатели сообщали о различных путях обратно на вершину. Можно было воспользоваться в том числе и железной либо канатной дорогой. Когда я сказал Лайле об этом, она рассмеялась и решительно повела меня по длинной пешеходной тропе.

– Куда ты меня ведешь? – спросил я, когда мы оставили группу других туристов и зашагали в глубину бушленда.

Тропа была хорошо утоптанной и обставленной указателями, но теперь мы оказались одни, если не считать птиц, которыми кишели кроны деревьев вверху.

– В лес Лауры. А это тропа Дарданелл. Мы вернемся по Федеральной тропе, а затем поднимемся вверх по ступенькам.

– Вверх? – воскликнул я. – Нет, только не вверх!

– Нет, как раз вверх.

Последующие несколько часов мы провели в дороге. Местность, к счастью, была равнинной. Мы изредка останавливались и ели приготовленные Лайлой фрукты. Отдыхали мы недолго. Сначала мы разговаривали о здешней флоре и фауне, но вскоре забрели в более дикие места, и наш разговор принял другой оборот.

– Впервые я побывала здесь с папой, – сказала Лайла. – Кажется, мама преподавала пение в Катумбе. Припоминаю, что это был небольшой семинар по вокалу. Уверена, что надолго мы тут не задержались. Помню, что я спускалась по ступенькам целую вечность. Мы почти добрались до низа, но потом я просто отказалась идти дальше, и папе пришлось нести меня. Он подхватил меня на руки и посадил себе на плечи поверх рюкзака. Потом ему удалось уговорить меня слезть, и я шла сама до леса Лауры. Когда мы возвращались обратно, папа воодушевил меня своим энтузиазмом до такой степени, что я поднялась на самый верх. – Улыбка скользнула по ее лицу, и Лайла бросила на меня взгляд. – Мой папа был замечательным человеком. Одна из тех чистых душ, которые способны любить всем сердцем. Думаю, если бы кто-то другой женился на моей маме, она бы съела его живьем. Мамина душа всегда на девяносто девять процентов состояла из музыки. Папе удалось пробудить в ней спящий один процент, и тот оказался лучшим из всего, что в ней было. Он всеми силами ее поддерживал и мечтал только о том, чтобы воплотить в жизнь все мамины мечты. – Помолчав, она призналась: – Я каждый день вспоминаю его.

– Думаешь, ты пошла в него?

Все, что я о нем знал, я услышал от Лайлы, но казалось, что отец и дочь должны быть похожи. Рассмеявшись, она отрицательно покачала головой.

– Папа был высоким, коренастым. Говорил он с сильным ирландским акцентом. Он переехал сюда уже подростком и первое время жил у тети с дядей. Обычно он молчал, пока не привыкал к новым людям. А уж после этого становился самым громогласным во всей компании. У папы был прямо-таки трубный глас. Почти каждое предложение он заканчивал взрывом смеха. От него я унаследовала цвет волос, еще кое-что, но в целом я скорее похожа на маму. У мамы есть музыка, у меня – закон. Обе мы одержимы, но по-разному. А ты на кого похож больше: на маму или на папу?

Я поморщился.