Без тормозов

Веду пальцами по позвоночнику, как будто пересчитываю каждый, а сам тащусь от мурашек, которые разбегаются в стороны от моих пальцев. А потом перехватываю Веру за шею и заставляю задрать голову, опускаясь зубами на ее шею.

– Я люблю тебя, Ангел. Но как же я, блядь, зол на тебя. И на себя, – рычу в ее шею. – На обстоятельства.

Втягиваю носом запах ее кожи, скольжу губами за ухо, прикусываю мочку и облизываю тонкую венку, которая неистово бьется под моим языком.

– Если буду слишком грубым, скажи.

– Я хочу все, Тимур, – хрипит она едва слышно. – Все твои эмоции.

Ой, зря, Ангел, ты выдала мне эту индульгенцию.

В следующую секунду я впечатываю Веру щекой в кафель, а сам прижимаюсь стояком к ее ягодицам. Бесстыдно трусь о них, наблюдая, как головка скользит между сочных половинок. Где-то там очень глубоко внутри моей головы здравый рассудок кричит о том, что с Ангелом так нельзя, но зверь откусывает ему голову и со смаком жует ее, подталкивая меня продолжать то, что начал. Грубо развожу коленом ноги Веры и опускаю руку к ее клитору. Вывожу круги, заставляя Веру дрожать, а сам кусаю ее плечо и оттягиваю голову за волосы назад.

– Так хочется тебя нагнуть и трахнуть так жестко, чтобы кричала от боли и наслаждения.

– Нагни, – стонет Вера, а у меня перед глазами темнеет.

И я нагибаю. Оттягиваю ее за бедра назад, заставляя прогнуться в пояснице, шлепаю по попке, глядя на то, как она резонирует от удара. Повторяю раз за разом, наслаждаясь красными отметинами на нежной коже, а потом притормаживаю. Делаю несколько вдохов и выдохов, чтобы хоть немного замедлить грохот сердца, и наконец врываюсь до упора. У Веры подгибаются колени, но я вынуждаю ее остаться на ногах, перехватив за талию. Хватаюсь за ее бедра и буквально с силой насаживаю на себя. Кормлю зверя, который уже слюнями заливает сливочную кожу моего Ангела и требует еще и еще. Вера кричит. Хочу надеяться, что все же от удовольствия, потому что у меня нет никакого желания обижать ее. По моему позвоночнику волнами прокатывается жар при каждом толчке. По ощущениям он уже практически пылает. Перехватываю Ангела за волосы, заставляя привстать на носочки и повернуть голову в сторону. Целую ее губы, облизываю их.

– Скажи, что тебе нравится, – рычу в ее губы.

– Нравится. О-о-ох, Тимур, мне очень… очень нравится, – задыхаясь, отвечает она. – Еще. Пожалуйста, еще.

Я снова нащупываю твердую горошинку клитора и кружу по ней пальцами, доводя Веру до дрожи. Она трясется в моих руках, а потом резко замирает, напрягшись всем телом, и кончает. Я останавливаюсь. Ловлю эти волны удовольствия, напитываюсь стонами и запахом ее удовольствия. Мой мир сходит с орбиты и уходит в свободное плавание по вселенной. Разве можно быть счастливее, чем сейчас? Это же гребаная нирвана. Состояние, которое невозможно описать словами, можно только прочувствовать.

Когда пульсации внутри нее стихают, а стоны превращаются в тяжелое дыхание, я выхожу из Ангела и разворачиваю ее лицом к себе. Целую, сжав ее щеки ладонями. Жадно поглощаю, пируя на ее губах, врываюсь языком и сплетаюсь с ее собственным в хаотичном танце. Снова хочу быть в Вере. Подхватываю ее под бедра и насаживаю на себя. Медленно, до упора, чтобы чувствовать ее жар, влагу и желание. И так, медленно поднимая и опуская ее, и не прекращая целовать, выношу из кабины. Пару раз торможу, чтобы сначала усадить Веру на столик возле раковины и, перехватив под колени, несколько раз жестко толкнуться в нее. Наши тела скользят, но Ангел крепко вцепляется в мои плечи и откидывает голову назад, подставляя шею под мои жадные поцелуи. Потом снова беру ее на руки, заставляя обхватить меня ногами, и несу в сторону спальни, медленно приподнимая и опуская на свой член. Прижимаю к двери ванной, как только она закрывается за нами, и снова вколачиваюсь, как ненормальный. Внизу живота ноет от желания развязки, но я сдерживаюсь, растягивая удовольствие.

Снова перехватываю Ангела и несу к кровати. Бережно укладываю так, чтобы ее ноги свисали с края, а потом встаю и тяну Веру за руку, чтобы села на кровати.

– Хочу, чтобы ты облизнула мой член, – произношу хрипло.