Без царя в голове

Странное что-то в последнее снится, — размышлял размякший от приятного сна Иван. — То крепости приступом беру, то в казино играю. А ни того ни другого отродясь не видывал. Может, читал когда или хвастался кто, но не снилось же такое раньше. Старею что ли или влюбился? Вот что со здоровым мужиком любовь творит, — покачал он головой, окунаясь в воспоминания о милой Люсеньке.

Рядом по-прежнему заливисто храпели товарищи, и лететь так можно было бы долго, но уже через краткое мгновение серая мгла гиперпространства сменилась чернотой реального космоса. Ярко вспыхнули звезды, заморгали знакомые маяки. Еще через пару часов истребитель подлетел к орбитальной крепости, приветливо помаргивающей швартовыми огнями.

— Как до казармы доберусь, первым делом выспаться нужно. По триста минут на каждое ухо лишними не будут. Глядишь, еще чего веселое приснится. А уж как высплюсь, прямиком в кабак. Какой смысл жизнью рисковать, коли об том никто не узнает? То-то народ подивится, кстати и о Каховском не забыть бы, надобно довести до сведения полковника предательскую сущность поляка.

«Твоя цель — граф Меньшиков. Ты должен немедленно попасть на прием к графу Меньшикову. Всеми силами добейся аудиенции с графом Меньшиковым!» — перебила размышления Ивана неожиданно пришедшая в голову мысль.

— Меньшиков-то тут причем?

Иван отмахнулся от глупой мысли и окунулся в заботы более реальные, чем даже тот Каховский — нужно объяснить полковнику, куда подевались два истребителя и почему пилоты не смертельно уставшие, а в дымину пьяные. И Меньшиков простых пилотов волновать не должен. Кто Меньшиков, а кто мы?

* * *

Деньги портят человека. Но редко и не надолго.

Родная крепость без особой приветливости встретила героев дальнего космоса, безмятежно храпящих в тесной кабине боевого полицейского катера. Ни транспарантов приветственных, но хлеба с солью, ни девок радостных. Откатил тягач истребитель в самую трущобу ангара, разгрузили хмурые техники бравых пилотов, словно бревна бесчувственные и даже слова доброго на прощание не сказали. Пыхтят, сопят, отвечают односложно, словно не с ними было выпито немало, словно не они сотни раз готовили к полету их пташек.

Словно нет уже Ивана Волгина и его бойцов в списках боевых офицеров. Как чумные сторонятся Ивановой тележки, на которой везет он товарищей своих боевых до казармы.

— Ну, что случилось-то? — хотелось заорать Ивану, но сдержал себя. Негоже чувства проявлять перед всякой шелупенью. Рожей не вышли, чтобы боевой офицер перед ними на коленях ползал и вопросы задавал.

Иван от таких мыслей посуровел, губы надул, нос задрал и едва не провалился ногой в открытый технологический колодец. Сплюнул, послал мысленно всех подальше и, не обращая более ни на кого внимания, покатил тележку к казарме. Утро вечера мудренее, рассудил он, нужно выспаться, в порядок себя привести, а там будь что будет.

За спиной Ивана затопали тяжелые ботинки, кто-то явно спешил его догнать. Иван притормозил телегу и недовольно оглянулся — к нему подбегал один из техников, заранее рисуя на лице заискивающую улыбку. Ага, — злорадно подумал Иван, не делая попыток улыбнуться в ответ, — доперли, что с боевым пилотом негоже обращаться, как с последней свиньей, прощения небось просить будет.

— Привет, Иван, — техник руку с приветствием не сунул, остановился не добежав малость. — Ты говорят того… — он многозначительно подмигнул.

— Не было такого, врут, — на всякий случай пошел в отказ Иван.

Когда бы хорошая слава вперед тебя летела, тогда и радостнее жилось, да в последнее время больше дурная спешит, где ни попадя проявиться.

— Ты, Иван, на ребят не обижайся, — виновато развел руками техник, — они сами в непонятках. Видят, смурной прилетел, может и знаться с нами не хочешь. Ты ж теперь в крепости на особом счету. Так что они на всякий случай в сторонку, чтобы под горячую руку не попасть, — пояснил он.

Иван старался вспомнить, как зовут техника, но, как назло, ничего в голову не приходило.

— Ты это… говори быстрей, чего надо, устал я зверски, — чуть более приветливо сказал Иван, продолжавший недоумевать о причинах странного поведения техников.

Обычно техники не разлей вода с пилотами: улетающих провожают, прилетающих встречают, расспросят, как полет прошел, новостями поделятся. Не водилось за ними раньше такого — молчком пилотов встречать и того более сторониться, словно чужие. Небось полковник какую гадость про Волгина народу сообщил, хуже того приказ издал и ждет не дождется, чтобы упечь Ивана на цугундер. Тогда понятное дело, кому захочется попасть под раздачу?

— Говорят, ты разбогател, — снова подмигнул техник, — одолжи сотню до получки, трубы горят, а в кармане вошь на аркане.

Ишь ты, — подумал с досадой Иван, — добивают, совсем списали Волгина из мира боевых пилотов. Ведь каждая собака в крепости знает, что у Волгина в кармане деньги дольше часа не лежат и помногу не заводятся. Так нет же, нужно шпильку вогнать, пошутить напоследок.