Без царя в голове

— Что-то нет желания, не буду обедать! Живот пучит, голова болит, — ни с того ни с сего пожаловался Иван, не ведая, что у царя, живущего нормальной царской жизнью, живот пучить не может.

— Доктора позвать? — моментально озаботился голос.

— Ну, их к лешему этих костоломов, само пройдет, заживет как на собаке, — отмахнулся Иван.

— Тогда, может, отобедаете, Ваше Величество? — с непонятным упорством поинтересовался голос.

— Ты кто, дворецкий или генерал? — возмутился Волгин странному упрямству слуги.

— Дворецкий, Ваше Величество, — без малейшего удивления смиренно сообщил прислужник.

— Слушай, дворецкий, ты чего пристал со своим обедом? — рассердился Иван. — Потом поем, в чем срочность-то?

— Так ведь люди ждут, все уже собрались, только вас не хватает, чтобы обед начать, — пояснил дворецкий с терпением опытной няньки, уговаривающей капризного ребенка.

— Народ? Какой народ? — Иван почуял неладное. — День рождения у меня или праздник какой?

— Так ведь обед с вами, Ваше Величество, для народа всегда праздник! — деликатно пояснил дворецкий.

— Думаешь, обидятся, если не выйду? — с сомнением в голосе спросил Иван, соображая как бы поделикатнее увильнуть от массового мероприятия.

Одно дело собраться быть царем, совсем другое — взаправду им стать. Во всяком новом деле осмотреться нужно и желательно без свидетелей, тишком да рядком. И, вообще, обещать не значит жениться, может, я еще передумаю царем быть, — начал строить пути к отступлению озадаченный Иван.

— Разве можно на вас обижаться, Ваше Величество? — дипломатично увернулся от прямого ответа собеседник.

— В смысле — на дураков не обижаются? — понимающе ухмыльнулся Иван.

— Ваш… Вел… — от неожиданности закашлялся слуга, — как можно, я же не это…

— Шучу, шучу, — захохотал Иван, — экий ты чувствительный, братец. Кстати, напомни, как тебя звать-то по имени?

— Дворецким звали все время, Ваше Величество! А вы меня и по имени называть будете? — удивился слуга.

— А как же мне тебя называть, не братец же? — искренне удивился Иван, привыкший за свою солдатскую жизнь к простым отношениям.

— Мишкой, кличут… то есть Михаилом, Ваше Величество! — торжественно, словно о великом государственном событии, сообщил дворецкий.

— Михаил… торжественно больно, спьяну и не выговоришь, не обидишься, если Михалычем кликать буду?

— Как можно, Ваше Величество? Хоть горшком назовите… Да я за вас… только прикажите, в огонь и в воду…

— Михалыч, остановись! Все понял, учту на будущее про огонь и воду, а пока, братец, если не сложно, водочки рюмашку организуй. В голове шумит после вчерашнего, не грех здоровье поправить.

— Сей момент, Ваше Величество!

— Да что ты заладил «Ваше Величество, Ваше Величество»? Зови меня просто, ха-ха-ха, хозяин! Шучу, Михалыч, не обращай внимания, с бодуна и не такое бывает.

— Понял, учту… — голос дворецкого растаял, словно туман под лучами солнца.

— Ну и дурак же ты, Ваня, ой дурак. С какой стати ты слугу по имени кликать собираешься, кто он тебе — сват или брат? Таких, как он, во дворце тыщи, ты всех по имени звать будешь?

— Буду! — уперся Иван, обиженный слишком частым упоминанием слова «дурак» в свой адрес. — Вам царям не понять, а простому человеку очень даже приятно, когда его по имени называют.

— Ну-ну, удачи, Ваня, — грустно усмехнулся царь. — Куда же мы таким образом докатимся? Скоро слуги будут за одним столом с царем обедать!

Через краткое мгновение дверь в спальню приотворилась, и Михалыч торжественно вплыл с золотым подносом, на котором взор Ивана тотчас уловил хрустальную рюмку до краев полную целебным напитком и соленый огурчик.

— Не Марфа-ключница делала? — неожиданно вспомнив мысли царя, насторожился Иван.

— Никак нет, Ваше Величество, вы же сами изволили вчера вечером приказать вытолкать ее подлую из дворца взашей, — поспешил доложить дворецкий.

— Это правильно… так ее ведьму… — успокоился Волгин.

Иван выпил, крякнул, откусил огурчика и прислушался к организму. Водка холодным потоком упала на дно желудка, тотчас же растеклась по жилам горячим дурманом, в голове вмиг прояснилось, и жизнь перестала казаться мрачной.

Он пристальней вгляделся в дворецкого, не особенно запомнив его в прошлый раз. Само слово «дворецкий» в сознании Ивана порождало образ, мало похожий на тот, что он видел перед собой. То ли камзол царскому слуге был узковат, то ли плечи широковаты, но в сочетании с гренадерским ростом и цепким взглядом дворецкий больше смахивал на отставного десантника, чем на изнеженного царским двором слугу.

Ну, да у царей свои порядки — может он и есть первая линия обороны для царской особы, тогда все встает на место. Потому как ежели все не так, тогда возникают вопросы, на которые можно получить самые неприятные ответы. А кому это надо? К черту вопросы, пора и пообедать, раз к столу зовут.

То ли страх прошел, то ли водка печаль развеяла, но настроение Ивана катастрофически улучшалось. В такие минуты ему море по колено, враг держись, хозяин наливай — жизнь превращается в калейдоскоп отрывистых воспоминаний и сумасшедший драйв.