Без ума от тебя (ЛП)

— Такер Мэтьюс. Сколько тебе лет, Пиппен?

— Десять.

Такер не был экспертом, но мальчик казался слишком высоким для своего возраста.

— Моя бабушка сказала, что ты назвал свою кошку Розочка. Странное имя.

И это говорит ребенок по имени Пиппен? Такер несколько раз ударил мячом о землю.

— Кто твоя бабушка?

— Луэлла Брукс. Она живет напротив нас. — Он указал большим пальцем себе за спину.

А. Пожилая леди, которая безостановочно болтала и принесла ореховый пирог.

— У нас проблема.

— Правда? — Пиппен шмыгнул красным носом и вытер его тыльной стороной ладони.

— Да. Мне нужно поспать, а твой мяч заставляет меня просыпаться.

— Накройся подушкой. — Он склонил голову набок. — Или можешь включить телевизор. Моя мама иногда спит с включенным телевизором.

Ни то ни другое не подходило.

— У меня есть идея получше. Давай сыграем в Л-О-Ш-А-Д-Ь. Если я выиграю, ты подождешь до трех часов. Если ты — я накроюсь подушкой.

Филипп покачал головой:

— Ты взрослый. Это нечестно.

Черт.

— Я дам тебе фору в первые три буквы.

Пацан посмотрел на свои пальцы, считая.

— И мне останется сделать только три броска?

— Ага. — Такер совсем не беспокоился. Он наблюдал за Пиппеном пару дней: тот играл отстойно. Такер бросил мальчишке мяч. — Я даже разрешу тебе начать первым.

— Ладно.

Пиппен поймал мяч и подошел к невидимой линии свободного броска. Дыхание облачком пара повисло перед его лицом, глаза сузились, он несколько раз набил мяч перед собой. Встал в неловкую для броска позицию, прицелился и промазал. Мяч пролетел мимо щитка, и Такер постарался не улыбаться, пока бежал к собственной подъездной дорожке, чтобы вернуть его. Он привел мяч назад и забросил двухочковый с левой руки.

— Это «Л», — сказал он, кидая мяч Пиппену. Тот попытал удачи в двухочковом и промахнулся.

Такер сделал бросок в прыжке.

— «О».

— Ого. — Пиппен потряс головой. — А ты хорош.

Такер много играл в баскетбол в свободное время в армии и сейчас ничуть не смущался тем, что кольцо у пацана висело ниже, чем надо, и не было никакой защиты.

Мальчишка подошел к точке, где стоял Такер. Глаза Пиппена снова сузились, он набил мяч перед собой, встал в позицию для броска и… Такер вздохнул.

— Держи локти прямо, — услышал он свой поучающий голос. Боже, Такер не мог поверить, что дает пацану указания. Он даже не был уверен, что ему нравятся дети, и никогда не был рядом с ними с тех пор, как сам был ребенком и нравился большинству детей. Лирическое отступление.

Пиппен держал мяч прямо перед своим лицом, локти торчали в сторону корзины.

— Нет. — Такер подошел сзади, заставил опустить мяч на пару сантиметров и поставил холодные руки Пиппена в правильное положение. — Держи мяч вот так, согни колени и кидай.

— Пиппен!

И Такер, и мальчишка одновременно повернулись кругом. За их спинами стояла Лили Дарлингтон, закутанная в красное шерстяное пальто и в белых тапочках в виде кроликов. Резкий утренний свет запутался в ее светлых волосах, намотанных на большие, размером с Техас, бигуди. Холодный воздух застрял в легких Такера, а щеки Лили заставил окраситься розовым. Она была симпатичной, хоть ее ледяной голубой взгляд и угрожал порвать незнакомца на мелкие клочки. Она смотрела на него, разговаривая со своим ребенком.

— Я дважды позвала тебя.

— Прости. — Пиппен принялся набивать мяч. — Я отрабатывал броски.

— Иди завтракай. Вафли остывают.

— Мне нужно тренироваться.

— Баскетбольный сезон закончился до следующего года.

— Вот почему я должен тренироваться. Чтобы стать лучшим.

— Ты должен пойти поесть. Прямо сейчас.

Пиппен страдальчески вздохнул и бросил мяч Такеру.

— Можешь поиграть, если хочешь.

Тот не хотел, но мяч поймал.

— Спасибо. Увидимся, Пиппен.

Когда мальчишка проносился мимо матери, та протянула руку и поймала его. Крепко обняла и поцеловала в макушку.

— Тебе не нужно быть лучшим во всем, Пип. — Она чуть отстранилась и посмотрела ему в глаза. — Я люблю тебя сильнее, чем солнце и звезды.

— Я знаю.

— Во веки веков. Всегда. — Лили обхватила ладонями его щеки. — Ты хороший мальчик, — улыбнулась, глядя на его обращенное вверх лицо, — с грязными руками. Помой их, когда зайдешь в дом.

Такер смотрел, как ее узкие ладони касаются щек и висков сына, обхватывают его уши. Ногти у нее были красными, а кожа выглядела мягкой. Тонкие голубые вены расчерчивали запястья и исчезали под манжетами красного пальто. Холодный воздух заставлял легкие Такера гореть огнем.

— Иди в дом или отморозишь себе уши.

— Яйца.

Ой.

— Что?

— Я отморожу себе яйца. — Пиппен обернулся и засмеялся: — Такер сказал, что здесь так холодно, что я отморожу себе яйца.

Лили посмотрела в глаза Такеру, подняв бровь.

— Прелестно. — Она провела пальцами по коротким волосам сына. — Иди ешь, пока твои вафли не стали такими же холодными, как твои… уши. — Тот убежал, и Лили сложила руки на груди. Бигуди в волосах должны были заставлять выглядеть ее нелепо. Но это было не так. Они заставляли Такера хотеть увидеть, как она будет снимать их. Это было глупо, и он стал набивать мяч вместо того, чтобы думать о ее волосах. — Вы, должно быть, новый сосед.

— Такер Мэтьюс. — Он засунул мяч под мышку и протянул руку.