Без ума от виконта

— Славно, что ты так заботишься о нас, Эдмунд. Но мы приехали не для того, чтобы любоваться видами, и ты это понимаешь.

— И не для того, чтобы посетить все балы, приемы и прочие фривольные увеселения, — подхватила Луиза с такой гримасой, словно по неосторожности разжевала ломтик особо кислого лимона.

— А, вот оно что. В таком случае зачем вы приехали в Лондон, дорогие леди?

Моттон знал ответ, но все-таки надеялся, что ошибается.

Он не ошибся.

— Разумеется, затем, чтобы найти тебе жену. — Гертруда наморщила лоб. — Ты ведь от природы не такой уж бестолковый, Эдмунд. Должно быть, вся эта грязь и копоть засорили тебе мозги.

Он попробовал рассмеяться, но увы… Как-то внезапно он осознал, как чувствует себя лиса, загнанная собаками. Смерть или брак, третьего не дано, других выходов не имеется.

— А я и не знал, что мне нужна жена.

Колоссальной глупостью было сказать такое — он это понял в ту же секунду, как слова сорвались у него с языка.

Гертруда фыркнула; Корделия хихикнула; Доротея расхохоталась; Луиза молча округлила глаза.

— Тебе нужен наследник, Эдмунд. — Гертруда говорила так медленно, словно обращалась к полному тупице. — И потому, разумеется, тебе нужна жена.

— Но я не нуждаюсь в наследнике. Не теперь. Не в этом году. — Он глубоко вздохнул. Он взрослый мужчина. Тетки не могут насильно загнать его в ловушку к священнику. — У меня много времени для решения этой проблемы.

— Ты в этом уверен? — сказала Луиза. — Ты, например, можешь выйти на улицу сегодня вечером, а тебя переедет чья-нибудь карета.

— Спасибо за предостережение, тетя Луиза, но я уже давно научился передвигаться по лондонским улицам и переулкам.

— Это вопрос времени, ведь лондонское уличное движение ужасно.

— Ладно, оставим в стороне зловещие предположения, — сказала Гертруда, — но ты больше не можешь вести беззаботный образ жизни. Тебе уже за тридцать.

Она устремила на него строгий взгляд — недурной прием, если бы только Моттон не был ростом на полфута выше Гертруды.

— А…

— Тебе уже тридцать три, Эдмунд, — напомнила Луиза.

— Точно. — Гертруда подкрепила это слово кивком. — Мы дали тебе три лишних года. Я-то хотела обсудить этот вопрос в день твоего тридцатилетия, но Уинифред убедила меня подождать.

Благодарение Богу за эту малую подачку.

— А где же Уинифред? — спросил Моттон, от всей души желая переменить тему разговора.

Тетя Гертруда посмотрела на него и сказала:

— Куда-то уехала, кажется. Однако вернемся к твоей женитьбе.

— Тетя Гертруда, я не желаю обсуждать вопрос о моем браке.

— Ты обязан его обсудить. Нельзя терять время понапрасну.

— Гертруда совершенно права, Эдмунд. — Корделия положила руку ему на предплечье. — Ты же знаешь, что твоему деду двенадцать с лишним лет пришлось дожидаться рождения наследника. А твой отец, которому посчастливилось достаточно быстро обзавестись тобой, не имел других сыновей.

Гертруда снова недовольно фыркнула и пояснила:

— В том, почему так вышло, нет никакого секрета. Я никогда не могла понять, почему он женился на Доркас. Она являла собой воплощенную слабость.

Луиза рассмеялась и сказала:

— Ну уж, яснее ясного, почему он женился на ней. У него просто не было иного выхода. Его в буквальном смысле слова застали со спущенными штанами. И дело обернулось так, что Доркас забеременела Эдмундом.

— Она была очень красивой, — заметила Корделия.

— На вкус тех, кому нравятся китайские фарфоровые куколки. — По тону голоса Луизы, которая сделала такое уточнение, было ясно, что ей они не по вкусу.

Да уж, подумалось Моттону, и он тряхнул головой, чтобы избавиться от мыслей о приезде теток, об отце и о матери. Он сделал еще глоток бренди. Что касается брака его родителей, то он был явно заключен не на небесах, а в аду. Его отца насильно загнали к церковному алтарю, точно так же, как его тетушки, очевидно, решили проделать с ним самим.

Будь он проклят, если допустит, чтобы его заманили в ту же ловушку, что и отца, хотя отчасти то была оплошность его излишне блудливого папы. Если бы тот не был вечно управляем своей плотью…

Моттон снова глотнул бренди. Совсем недавно в кабинете Уидмора его собственный фаллос был весьма настойчивым. Он не причинил мисс Паркер-Рот обычного в таких случаях повреждения, но если бы о том зашла речь, девушка оказалась бы к тому столь же склонной, как и он.

Разумеется, она не должна рассказать Уинифред о том, что происходило, ведь то была лишь пустая угроза.

Будь оно все проклято, себе он не желал такого брака, как у его родителей. Скорее предпочел бы вернуть свой титул короне. Папа жил в городе, попивал и погуливал со шлюхами; мама прозябала в деревне, леча шарлатанскими пилюлями и зельями свои воображаемые недуги. Когда Моттону было шестнадцать лет, отец его скончался от апоплексического удара в постели своей очередной любовницы, а позже мама приняла слишком большую дозу настойки опия, чтобы навсегда покончить со своими болезнями, настоящими и воображаемыми. Нет, он не намерен участвовать в такого рода брачном союзе.