Без вариантов

Арсений разобрался с черными копателями быстро, тихо, без стрельбы и без затей. Не показываясь на глаза, он вышел на рабочую пятидесятиметровую дистанцию и телепатически внушил парням, что на болотах — пусто, и нечего здесь делать. Потом усыпил их ненадолго и для достоверности и поддержки ложной памяти сфотографировал на их телефоны наиболее гнусные места заболоченной Пустоши…

Через неделю по интернет-блогам нелегальных археологов пошла гулять молва: таинственное северное болото — выдумка и чепуха! кроме комаров и мошкары ловить там нечего!.. Только время и деньги, братцы, зря потратите. Никаких староверческих скитов с иконами на Острове нет, одни прогнившие пеньки да черные корявые березы там стоят.

Вспоминая ту историю, Журбин слегка нахмурился: «А не перестарались ли мы тогда? — подумал, распихивая по карманам куртки меховые рукавицы. — Могло ведь показаться, что если кто-то слишком старательно отваживает конкурентов-копателей от Пустоши, там есть нечто реально интересное?»

Возможно, вероятно, не исключено. Проверим и это, решил Арсений и пошагал к стойке, где его поджидал Сурен Гамлетович, давно подготовивший для странноватого парня пакет со специями. Журбин сосредоточился на владельце закусочной, успел прихлопнуть зарождающееся удивление: Давлатян вдруг начал удивляться, с какой это стати он тут свои секретные припасы раздает?! Внушил Сурену: «Все в порядке. Ты правильно поступаешь. С ближними делиться надо».

Давлатян, забыв об удивлении, сердечно разулыбался, выложил на стойку небольшой пакетик…

Арсений протянул армянину загодя приготовленную купюру, поменял ее на пакетик и, попрощавшись, двинулся на выход.

Пройдя буквально пару метров, уловил ударившую по затылку мысль кабатчика: «Повадился сектант проклятый…»

Не поворачиваясь, Сенька усмехнулся: ничего тут не поделаешь, сердце Давлатяна кровью обливалось, когда он приправами делился. Получая от армянина специи, Журбин каждый раз собирался поработать с ним чуть более жестко и терпеливо — дать установку на безмятежную щедрость, но почему-то этого не делал. Переживал, что установка может прорваться в неурочный час и помешать ведению ресторанных дел. А Давлатян семью кормил… И не одну.

Что же касается «Сектанта»… Тут обижаться нечего, Журбин сам три года назад выбрал это прозвище. Понятие «дауншифтинг» ничего не значило для жителей таежной глухомани, а чужака, изредка появлявшегося в поселке, надо было как-то называть. В первый год, поработав с аборигенами, Арсений установил, что наиболее приемлемыми станут слухи о появившихся в окрестностях поселка городских чудаках, ударившихся в старообрядчество.

Слухи, падающие на подготовленную почву, обычно разрастаются сами по себе, не требуя телепатической поддержки: легенд о затерянных в тайге старообрядческих скитах здесь было предостаточно. Внушать же каждому встречному-поперечному: «Забудь меня. Ты ничего не видел, ни с кем обо мне говорить не станешь», — глупость несусветная и полностью неблагодарный труд. Всем головы не вычистишь, излишняя таинственность лишь распаляет интерес. И посему, Журбин застрял в «сектантах».

Проходя по залу рюмочной, Арсений привычно «оглаживал» головы посетителей, вылавливая малейший намек на агрессию. В подобных заведениях нарваться на кулак — раз плюнуть! Но вроде бы все было тихо. Мужики хмуро косились на высоченного плечистого «сектанта», но кулаков никто не стискивал. Никто не нарывался.

«Зря Фаина переживала, — натягивая перед дверью рукавицы, подумал Сенька. — Ничего опасного здесь нет и не предвидеться. Сейчас позвоню отцу, сообщу, что остаюсь в поселке у Прохора… Миранда, наверняка, тоже здесь останется…»

Арсений распахнул тяжелую напружиненную дверь. В лицо ударил морозный ветер! Завьюжил, закружил, бросая на щеки пригоршни жесткой ледяной крупы.

«Эх! погодка, черт ее дери!» — поежился Журбин. До подворья Прохора, где он оставил Лауру-Миранду и снегоход с санями, топать еще почти полкилометра. Если бы не данное Марье обещание — привезти специй, Журбин в жизни не пошлепал бы через весь поселок до Сурена! Но Машка так любит острые приправы… Девушка долго жила в Майами, привыкла к первосортным специям и невероятно тосковала по южным ароматам! От запаха же п е р ц е в, расфасованных по крохотным пакетикам для местных магазинов, бедняжка только морщилась.

Молчала. Но для телепата с л и ш к о м ощутимо.

И потому Журбин постановил: подруга, лишенная тепла и солнца, должна получать хотя бы арматы юга. И потому он топал сквозь пургу и темень до закусочной. Один, так как Миранду, бывшую в теле волчицы, приходилось оставлять на окраине поселка: на Лауру-Миранду слишком нервно реагировали поселковые собаки, поднимали лай.

Но только в такую погоду и можно было выбираться с Острова. Не пешим ходом, а на снегоходе. Проехать с грузом по дороге и свернуть в тайгу, не опасаясь оставить четкий след. Метель, что по прогнозам синоптиков будет бушевать еще два дня, заставит местных жителей отсиживаться дома, да и следы присыплет.