Без Веры

Я коснулся губами ее лобка. Короткие волосики оказались удивительно мягкими и пахли дорогими духами. «Надушилась там, что ли? – усмехнулся я. – Подготовилась к встрече со мной со всей тщательностью? Одобряю. Ты умеешь следить за собой». – Я еще раз поцеловал Веру в ароматный лобок. Чуть ниже… еще ниже.

Она крепко, до боли вцепилась мне в волосы и издала какой-то гортанный скрип. И сразу же кончила. Я понял это по тому, что чуть не остался без приличного клока волос.

– Довольно! – Вера оттолкнула меня с такой силой, что я не удержался на корточках и сел на кафельный пол. – Поднимайся, – протянула она мне руку и, помогая встать на ноги, сообщила: – Мне было в кайф. А теперь вот так. – Вера развернулась ко мне спиной и низко нагнулась.

– Может, все же пойдем в кроватку? – промямлил я, но она, и не думая распрямляться, решительно отрезала:

– Нет, сначала так.

«Сперва здесь разминка», – вспомнил я и, взяв Веру за бедра, насадил ее на свой твердый, будто отлитый из чугуна, «штырь». – Что ж, если ты хочешь, пусть будет так».

Потом мы перебрались в кровать и там вытворяли такое, что несколько раз приходилось вставать и перестилать постель. Вера, похоже, поставила цель не дать мне дожить до утра. Но я держался. И мой «механизм» меня не подводил. Ему лишь иногда требовались короткие перерывы, чтобы набрать силу и вновь быть на боевом взводе. Во время этих перерывов я хлебал прямо из бутылки холодную кока-колу и выслушивал Верины жалобы на ее семейную жизнь.

– Этот козел, – именно так, а не иначе, она предпочитала именовать своего мужа, – лучше подрочит, чем трахнет меня. А еще, представляешь, несколько раз додумывался до такого: сплавлял меня, словно шлюху, своим дружкам. «А не хотите ли, типа, попробовать мою Верку». Эти уроды, конечно, хотели. И приходилось ложиться под черт знает кого – ни рожи, ни кожи, сплошной жир и амбиции. А козел прыгал вокруг, наблюдал за всем и дрочил. И был жутко доволен. Нет, ну представляешь, что за урод! Извращенец!

– Да, извращенец. Это называется кандаулеизм, когда мужик подсовывает другим свою бабу. Своди его к сексопатологу.

– Да пошел он! – раздраженно махнула рукой Вера. – Давно бы послала урода, было бы к кому от него уйти. Слушай, Денис, у тебя есть какой-нибудь крем?

– Только «после бритья».

– Покатит. Давай, тащи сюда.

Я удивился, но послушно смотался в ванную и притащил оттуда тюбик «Нивси».

– Отлично, – отметила Вера, выдавливая на ладонь длинную белую колбаску. – Самое то. Теперь ложись на спину. Почему не стоит?! А ну-ка, подъем! – И она принялась массировать меня между ног скользкой от крема рукой. Потом, когда наступила эрекция, перевернулась на живот и потребовала. – Трахни меня.

Я лег на нее сверху.

– Не сюда. В попку.

«Так вот зачем крем», – наконец понял я и не без удовольствия исполнил Верину просьбу. Вот тогда-то она впервые за всю ночь подала голос, – до этого был только скрип.

– Тихо, – стреманулся я. – Соседи.

– Молчу, – выдавила из себя Вера и через десять секунд вновь завыла, словно сирена. Похоже, что именно сейчас она достигла самой вершины удовольствия. И пытаться заткнуть ее было бесполезно.

«Ну и черт с ними, с соседями», – решил я, продолжая трудиться над Вериной задницей.

Она насытилась сексом только к половине шестого утра. Заявила: «Устала я что-то. Надо немного поспать», и, крепко прижавшись ко мне, тут же размеренно засопела. А я-то, дурак, вообще-то, надеялся, что спать она уберется к себе. Не тут-то было!

Самое интересное, что утром медсестра Оля, когда доставила мне в палату завтрак, была ничуть не удивлена, обнаружив Веру сладко спящей рядом со мной. Только напомнила:

– Денис Аркадьевич. Вам к одиннадцати на процедуры.

– А сейчас? – сонно пробормотал я.

– Сейчас половина десятого.

– Оля, киска. Будь другом, разбуди меня в половине одиннадцатого. Я посплю еще часик. У меня была трудная ночь.

– Я вижу, – едко заметила медсестра Оля, не сводя глаз со сбитой в комок простыни. И перед тем, как выйти из комнаты, громко произнесла: – Вера Владимировна, ваш завтрак я оставила у вас в комнате.

Вере Владимировне это было до фонаря. Утомленная ночным гандикапом, она даже и не подумала проснуться.