Без Веры... (СИ)

— … увенчана душистыми цветами[58], — напевают чуть поодаль молодые флотские офицеры под гитару, многозначительно поглядывая на девушек, — смотрела долго ты в зеркальное окно…

Обстановка самая непринуждённая, по крайней мере — по меркам этого времени. С собой мы привезли великое множество ковров, которые расстелили прямо на земле, и вышел этакий дастархан с европейским колоритом.

— Скажите, Алексей Юрьевич, а…

— Прошу прощения, — прерываю благотворительную даму, вскакивая на ноги и делая вид, что срочно понадобился кому-то из детей. Им накрыто отдельно, что очень здраво, и будь моя воля, я с большим удовольствием уселся бы с ними… увы.

Подскочив к Дмитрию Младшему, напоминаю без нужды, что расслабиться и отбросить манеры он может и потом, после еды. А сейчас ему, как наследнику Рода Сабуровых, нужно вести себя сдержанно и корректно.

— Анатолий Павлович наблюдает, — одними глазами показываю на учителя из его будущей гимназии, — постарайтесь составить о себе хорошее первое впечатление. Договорились?

— Простите… — неискренне извиняюсь я, возвращаясь на своё место, — вы, кажется, хотели что-то спросить?

— Пустяки, право! — почти непринуждённо смеётся дама, — Я уже и забыла!

Киваю невозмутимо и подхватываю печенье, с интересом прислушиваясь к кавказским историям. Рассказчик из генерала не то чтобы хороший… скорее монологи отрепетированы сотнями повторений, так что для свежего слушателя вполне познавательно и не безынтересно.

А дамы… да к чёрту их! Правил приличия я не нарушаю, а то, что показываю себя «недостаточно чутким молодым человеком», так в этом нет ничего страшнго, если только я не намереваюсь сделать карьеру придворного или «Светского Льва». Я, как не трудно догадаться, не намереваюсь…

Мужчины… пусть не все, но многие молчаливо поддерживают мой Резистанс. Не считая, разумеется, откровенных подкаблучников и тех немногих, кто просто не улавливает сути происходящего.

— Анечка у меня… — снова вскакиваю. Мадам Еропкина начала сольное выступление, а решительно не настроен работать бэк-вокалистом в недружественном коллективе!

Анатолий Павлович хмыкает почти неприкрыто и поднимает бокал, глядя на меня. Киваю… кажется, этот педагог неплохой дядька!

Снова навестив своих подопечных и убедившись, что они наелись и напились так, что уже начали скучать, отыскиваю глазами Любу… Вообще-то это её задача!

Я именно учитель, а не бонна и не массовик-затейник! Одно дело — занять чем-то детей, пока Люба помогает Ольге Николаевне с пикником, взяв на себя обязанности секретаря. Другое — развлекать их весь пикник!

Мне не жалко и не сложно, но… репутация. Не моя притом, а сестринская!

Отыскав сестру в группке незамужних барышень, взятых в осаду неженатыми офицерами, вздыхаю и решительно направляюсь в ту сторону.

— Дамы… — склоняю голову, — господа. Позвольте украсть на минуточку свою сестру.

— Разумеется, Алексей Юрьевич, — снисходительно журчит баритон одного из кавалеров, и будь мне действительно четырнадцать, от этого тона я вспыхнул бы спичкой.

— Алексей, что ты себе позволяешь… — начала было Люба. Я в нескольких словах обрисовал ей ситуацию с детьми, и сестра прикусила губу.

— Давай так, — мягко предлагаю я, — сейчас займу загадками игрой в шарады, а через несколько минут ты подойдёшь и перехватишь инициативу.

— Спасибо… — шепнула она одними губами, а потом посмотрела мне в глаза и добавила:

— Ты стал совсем взрослым, Алексей…

Эпилог

Надрывно завыл гудок паровоза, и находящиеся на перроне люди пришли в движение. Засуетились, ускорились… всё вокруг стало необыкновенно походить на фильму, которую киномеханик смеха ради показывает на полуторной скорости.

— Ну… — голос Дмитрия Младшего чуть дрогнул, — давайте прощаться, что ли…

Он шмыгнул носом, протягивая руку, которую я пожимаю очень серьёзно, без снисходительности взрослого человека к ребёнку…

… но торжественность момента нарушил Лёвочка Ильич, врезавшийся в меня и уткнувшийся лицом куда-то в район солнечного сплетения. На миг прижимаю его к себе и тут же отстраняюсь.

— Это я так… — улыбается мальчик сквозь слёзы, вытирая их рукавом новенькой, необмятой гимназической формы.

— Я тоже буду скучать, — улыбаюсь ему, но чувствую, что улыбка выходит кривоватой. Лёвочка, всхлипнув ещё раз, перевёл взгляд на Любу, и та обняла его, гладя по голове. Нина с Софией чуть в сторонке, стоят держась за руки и что-то говоря одновременно, быстро-быстро!

— Слушай отца, — говорю насупившемуся Мише Охрименко, — он у тебя замечательный!

Мальчик кивает и решительно обнимает меня, тут же отстранившись и приняв суровый вид, подобающий человеку, с честью выдержавшего испытание в первый класс гимназии.

— Напишите нам, как приедете, Алексей Юрьевич, — просит Дмитрий Олегович, задержав свою руку в моей, — да и потом — пишите, непременно пишите!