Без Веры... (СИ)

У британцев тоже всё понятно, они воюют за привычный порядок вещей, за Империю и за Колонии, выгода от которых очевидная всякому, кто даст себе труд подумать. Патриотизм не наигранный, подкреплённый вполне конкретными выгодами, понятными даже условному Джону из лондонских трущоб.

В Российской Империи, воюют всё больше представители низших сословий, которые плохо понимают, что такое «Союзнический долг», «Экономические интересы страны», и за что, собственно воюют лично они. Поэтому в пропаганде идёт упор на шельмование Кайзера, Проливы (после захвата которых всё преобразится как по волшебству) и почему-то на православие.

Дескать, страдают в Галиции православные Русины, братушки-сербы на Балканах и прочие братья-славяне, ай-люли! Спят и видят себя подданными Русского Царя!

Высокие эмпиреи и отвлечённые умствования плохо понятны селянам и городской бедноте, которые и составляют большую часть Армии и Флота Императорской России. Чуть лучше проскакивают идеи панславизма и Вселенского православия под сенью Русского Царя, но и эти сомнительные ингредиенты пропагандистского корма глотаются чем дальше, тем хуже.

С некоторым скрипом работает только простое и понятное всякому нормальному человеку — «Германцы первые напали!» Только это, пожалуй, и удерживает значительную часть мобилизованных от повального дезертирства.

Ну и пожалуй — привычка повиноваться любой власти, покорная и нерассуждающая, вбитая с детства отцовскими розгами и кулаками исправников. И страх перед всякой неизвестностью, перед любыми изменениями. А вдруг ещё хуже будет?!

В целом же, насколько я могу судить, настроения в массе далеко не ура-патриотичные и шапкозакидательские. Да, германец первым напал… Да, присяга… Но дома у большинства жёны, дети и родители, а помощи от государства никакой, не считая бумажной. Но…

… большинство всё же верно присяге и искренне считает, что с окончанием войны всё чудесным образом само собой образуется, и всё будет как прежде, только сильно лучше.

Но и тех, кто говорит о мире, возмущённые граждане уже не тащат в полицию как германских шпионов и не вколачивают патриотизм кулаками прямо на месте. А ведь и такое бывало в первые месяцы войны…

Сейчас же — баста, наелись! Пораженческие настроения редки, но и воевать до победного конца хотят всё больше те, кому отправка на передовую не грозит ни при каких обстоятельствах.

Севастополь матросский составляет полный контраст с тем восхитительным городом, напоённым морским воздухом, чьи широкие улицы и проспекты полны красоты, благополучия и солнечного света. Не блестящий офицер в парадном мундире, а замордованный службой матрос-первогодка в робе третьего срока службы, света белого не видящий и вымуштрованный до полной потери человеческого достоинства.

С началом войны в Черноморском Флоте насчитывалось пятнадцать с половиной тысяч нижних чинов, а после мобилизации их количество увеличилось до сорока тысяч человек. При этом флот пополнялся не за счёт новобранцев, а преимущественно из запасников, недовольных таким положением вещей.

Среди них много участников революционных событий 1905–1907 гг. Мало по-настоящему активных, но достаточно тех, кто каким-то боком участвовал, митинговал и как-то выражал своё мнение, отстаивая его в споре с товарищами.

А в городе, как и по всему Черноморскому Флоту, в связи с войной, усилен полицейский режим, и из матросиков при всяком недовольстве норовят вынуть душу. Чаще всего не «за что», а «потому что». Превентивно. Взгляд дерзкий, в церкви бывает редко, видели за чтением ненадлежащей прессы или (о ужас!) высказывался о положении дел недостаточно патриотично.

Также, в связи с войной, были приняты меры к выселению из города «неблагонадёжных» рабочих. Вина их в большинстве своём заключалась в том, что они пытались как-то самоорганизовываться, отстаивая свои интересы перед начальством. А уж если каким-то боком они были причастны к профсоюзам, то никакого снисхождения к мятежникам ждать не приходилось!

Это тоже Севастополь, но как бы изнанка «настоящего». Город матросских бараков и солдатских казарм, неустроенных улочек в самых неудобных местах. Всего того живописного быта, который очаровательно интересен на фотокарточках и рисунках, но решительно непригляден при соприкосновении с такой выпуклой, пахучей и неудобной реальностью.

Посетить «этническую деревню» с хорошим экскурсоводом, полюбоваться на аборигенов в естественной среде обитания будет интересно, а потом — домой, домой! К тёплому клозету со смывом, к электричеству, к экипажам на пневматических шинах, горничным и тем милым, приятным в своём кругу людям, которые постоянно трудятся ради Победы, изнашивая себя на заседания в ресторанах и на приёмах. Нет, прекраснодушные люди не лукавят! Они, в большинстве своём, искренне хотят низшим классам добра, но как-то так, чтобы не поступаться ни в малейшей степени ни своими классовыми привилегиями, ни имущественными. Тот самый случай, когда кнопка «сделать хорошо» не воспринимается как анекдот, идеи такого рода обсуждаются всерьёз!