Без вести пропавшие

Он даже не знает, как все произошло. Моджахед, водитель водовозки, отправил его в тюрьму, а сам пошел в сторону караульного помещения. Подождав, когда тот зайдет в помещение, Семен взобрался на цистерну, открыл люк и залез внутрь. Он знал, что водовозка сейчас пойдет за водой в военный городок, который находится в пяти километрах от лагеря. Когда машина выехала за пределы лагеря, он, выждав какое-то время, вылез из цистерны…

С момента побега прошло часа два. Он посмотрел в сторону светящегося дежурными огнями лагеря, откуда продолжались доноситься крики. Потом все стихло. Появившаяся на небе луна, была совсем некстати. Постояв какое-то время в нерешительности, он направился, как ему казалось, в сторону горной гряды. Если бы он знал, а какую сторону идет…

Шел, как в забытьи. Колючий кустарник, который возник на его пути, показался ему тем прибежищем, около которого можно было немного передохнуть. В изнеможении, опустившись на землю, он лег на бок и чтобы чуточку согреться, подтянул колени к самому подбородку. Мысли спутанным роем крутились в голове. То возникало родное село, из которого он призывался в армию, но чаще появлялся американец, который на чистом русском языке уговаривал его выехать в любую из стран, как он говорил — «Свободного мира».

Вот и сейчас, словно откуда-то издалека, появился этот американец. Мозг снова стал прокручивать ту последнюю встречу, на которой он, Семка, как его называли все друзья в родном селе, послал этого американца на три огромные буквы…. А вспомнив слова, сказанные ему американцем: «…ты же предатель Родины!», он снова испытал чувство негодования, и снова возмущенно, хотя и мысленно, прокричал: «Что — о?!

— Ты не кипятись, — вспомнились слова американца: — Так считают у вас на Родине. Все кто попал в плен — тот предатель. А разве, не так? Ты нарушил устав. Ты ночью не проверил своих подчиненных, и они уснули. А вместо этого, накурившись анаши, ты тоже спал…. Неужели ты не понимаешь, что нарушил присягу. Вот ты рвешься домой, а дома тебя ждет суд, и это факт! Ты самый настоящий изменник! Изменник…. изменник….». Вот тогда Семен не выдержал, и послал американца на три буквы. И сейчас это слова: «…да пошел ты….да пошел ты….да пошел ты…», продолжали сверлить его мозг.

Полубредовое состояние возвращает его в родное село. Перед глазами проводы в армию. Он явственно слышит, как играет на гармошке пьяный гармонист Гришка.

Вот он прощается со своей девушкой Наташей. Последний поцелуй. Вот все они — он, и семеро его товарищей заходят в военкоматский автобус…

Что помнит Семен о своем детстве? Родился и вырос в большом русском селе, что раскинулось на берегу реки Камы.

Небольшой, приземистый дом Кулагиных располагался в красивом месте на берегу залива. В дни весенних паводков, когда Кама разливалась, вода подходила почти к самому дому. Потом было много забот. Но зато, сколько радости и веселья было летом! Купание, рыбалка, катание на лодках. А зимой, когда залив одевался в твердый голубой панцирь льда! На коньках мчится ватага орущих ребят. Летят снежки, повизгивают девчонки… Здорово! Девятнадцать лет прожил Семен в селе, на берегу Камы, и навсегда полюбил это место.

Но память о лучших годах, оставила, все-таки, школа. Школа имела свой приусадебный участок. С каким детским задором и старательностью стремился каждый ученик обработать отведенную ему грядку, прополоть свой участок. При школе имелась и своя столярная мастерская. В зимнее время школьники пилили, строгали, клеили, сбивали…

И, конечно же, был свой спортивный городок. Кольца и подвесной канат, лестница и турник, футбольное поле и ямы для прыжков…. А какие жаркие состязания были там летом! А что творилось на футбольном поле!

После успешного окончания десяти классов, перед семнадцатилетним юношей встал вопрос: что же делать дальше? Поехал поступать в Челябинское высшее военное танковое училище. Не прошел по конкурсу. Лейтенант, который командовал группой абитуриентов, успокоил: «Если действительно хочешь учиться, поступай из армии. Пройдешь вне всякого конкурса». Вернулся домой. Поступил на курсы электросварщика, а потом работа в СМУ. Но мечту, стать офицером — танкистом, не оставлял. Потом армия. И вот он в Афганистане…. Когда память стала возвращать его в тот день, когда их, словно кутят, ночью взяли духи, Семен до боли стиснул зубы, и вскочил на ноги. Он не мог простить себе, что с ними произошло. Но он не изменник! Нет!..

…И вдруг он увидел их. Они стояли метрах в двадцати от него, одетые в новенькую полувоенную форму. На головах, у кого чалма, у кого нуристанка. Стояли сытые, веселые. Они смотрели на него и улыбались. И он пошел. Пошел прямо на них, стиснув кулаки. Слезы отчаяния застилали его лицо. Он шел по растрескавшейся земле, не думая ни о жизни, ни о смерти. Он не видел, как один из моджахедов вскинул автомат, не слышал, как прогремела короткая очередь, и не почувствовал, как пули ударили в его широкую, открытую грудь…