Без вести пропавший

В серой мгле едва забрезжившего рассвета, смутно, точно через кисею, Афанасьев разглядел, привычные и не позабытые, силуэты советских машин. Он скорее угадал, чем увидел красные звезды на крыльях.

Летчики-истребители удивились. «Иностранец» приветственно покачал крыльями и покорно потянулся вслед за ними. Вскоре внизу показалась посадочная площадка полевого аэродрома.

Афанасьев вполне освоился с машиной, понял ее «характер». Он пошел на посадку с искусством бывалого летчика. Американский пилот, восхищенный профессиональным мастерством самозванного водителя, сказал «Олл райт» и заулыбался штурману. Теперь он окончательно перестал опасаться за свою жизнь.

Самолет плавно коснулся земли, подпрыгивая покатился по неровному полю, ловко вырулил и, постепенно замедляя бег, остановился. Истребители сделали круг над аэродромом и почти одновременно сели.

Со всех сторон к самолету спешили солдаты и офицеры. Знакомая форма советских летчиков, родные русские лица! У Афанасьева запершило в горле, он кашлянул, машинально провел ладонью по глазам. Глаза были сухи, но сейчас он не постыдился бы слез.

Лесенка позабыта. Афанасьев распахнул дверцу кабины и выпрыгнул. Не удержался на ногах и, падая, уперся руками в мягкую росистую траву, усыпанную крапинками бледно-лиловых полевых гиацинтов. Подавив озорное желание перекувырнуться через голову и поваляться по траве, Афанасьев вскочил. Поднес к лицу мокрые, перепачканные землей ладони, вдыхая запах земли и цветов — запах свободы, хмелем ударивший в голову. Поправил съехавший при падении тюремный колпак, поспешно рванулся навстречу группе офицеров. В горле, щекотало: не то хотелось запеть громко, во весь голос, не то подступали рыдания.

Бежавший впереди, коренастый небольшого роста майор, замедлил шаг. Его догнали остальные офицеры.

Навстречу им шел высокий тощий человек в полосатом костюме и нелепом колпаке, из-под которого свисали непомерно длинные волосы цвета ржаной соломы. По лицу человека были размазаны кровь и грязь.

Афанасьев приблизился к майору и безотчетно поднес руку к головному убору. Хотелось сказать что-то особенное: торжественное и теплое, какие-то необычные слова. Хотелось обнять хмурого, запыхавшегося майора, как родного. Радость возвращенной жизни била через край.

Но майор нерешительно потянулся за пистолетом. Его напряженное лицо стало еще более суровым. Это сразу отрезвило Афанасьева. Он облизнул сухие потрескавшиеся губы и отрапортовал сразу вспомнившейся фразой:

— Товарищ майор! Лейтенант 169-го летного полка Афанасьев прибыл в ваше распоряжение.

Услышав чистую русскую речь, майор отдернул руку от кобуры и автоматически козырнул, продолжая настороженно всматриваться в незнакомца. Зачем прилетел сюда этот безумный на вид человек, назвавшийся советским лейтенантом? Что находится в безмолвном, словно вымершем, самолете? Вдруг это диверсия — особо хитрый маневр неведомого врага. А если правда… И не знал майор, что сказать: не то «руки вверх», не то «добро пожаловать».

Майор молчал, ожидая пояснений. Афанасьев снова рванулся вперед и снова сдержался. Боясь, чтобы его не сочли сумасшедшим, он взволнованно произнес:

— Я прилетел не один, товарищ майор. Там в самолете… — он ткнул рукой за спину, — еще семнадцать человек, вместе со мной бежавшие из концлагеря. Все иностранцы. И еще четверо американцев: летчики и солдаты. Этих нужно обратно отправить, я им слово офицера дал. И самолет надо вернуть… А мне вы верьте, я не обманываю. Я действительно Афанасьев Николай Иванович. Советский офицер, лейтенант. Числюсь пропавшим без вести с апреля позапрошлого года. А я, видите, живой. И я здесь, друзья вы мои! — Афанасьев обернулся к самолету и громко закричал по-английски:

— Хэлло, Майкл! Выходи быстро и выпускай ребят по одному. Мы уже дома!

Из раскрытой дверки показалась растрепанная голова в некоем подобии пилотки, наскоро сооруженной из тюремного колпака. Вэдж ловко спрыгнул на землю, подошел бравым солдатским шагом, козырнул майору и представился на ломаном русском языке:

— Майкл Вэдж. Бывавший офицер из Америки. Теперь ваший гость. Будем здоровы!.. — опустил руку, улыбнулся и добавил для себя: — О’кей!

— Здравствуйте! — машинально ответил майор.

Из дверцы самолета медленно выплыла лестница. По ней, с трудом сохраняя равновесие, спустился Джеферсон. Капли пота выступили у него на лбу от усилия. Он прятал за спиной окровавленную руку и, несмотря на боль, улыбался. На темном лице негра ярко сверкала белая полоска зубов. Джеферсон молча козырнул и встал рядом с Вэджом. Цепочкой потянулись и встали в ряд одинаковые с виду люди в полосатых костюмах. Они шли робко, глядя в землю, оглушенные внезапной переменой. Они не понимали куда попали и что с ними будет. Они знали, что пока живы и все.

Последними вынесли и бережно положили на траву раненых. В самолете остались летчики, не пожелавшие выйти. Осталось и тело Болеславского.