Без видимых причин

Но какая все-таки черствость – бросить дочь после того, как концы спрятаны в воду. Потеря-то памяти, скорее всего, подлинная. Что же ее вызвало? Стал ли мир детства кошмаром для четырнадцатилетней школьницы и тогда вмешалась природа и милосердно вычеркнула из ее памяти все, что произошло?

У Блэка создалось именно такое впечатление. Но работник он был добросовестный, за расследование ему хорошо платили, и он не собирался являться к клиенту с незаконченным отчетом. Он должен довести дело до конца. Карнлит – вот место, куда Мэри Уорнер была отправлена на излечение мнимого ревматизма. Блэк решил ехать туда.

Фирма, на которую он работал, снабдила его машиной, и Блэк пустился в путь. Ему пришло в голову, что небесполезно было бы еще разок потолковать со стариком Харрисом, и, поскольку Лонг Коммон лежал по дороге на юго-запад, он сделал там остановку; с собой он в качестве предлога вез садовнику небольшой розовый куст, который приобрел дорогой у какого-то огородника. Он собирался выдать его за экземпляр из собственного сада и преподнести в качестве небольшой платы за совет, данный в прошлый раз.

Блэк затормозил у дома садовника в полдень, когда старик, по его расчетам, должен был обедать.

Ему не повезло, Харриса дома не оказалось. Старик уехал на цветочную выставку в Элтон. Его замужняя дочь подошла к двери с ребенком на руках. Она не представляла себе, когда отец вернется. На вид она была милая и приветливая. Блэк раскурил сигарету, отдал ей розовый куст и выразил восхищение малышом.

– У меня дома такой же, – сказал он, со свойственной ему легкостью входя в новую роль.

– Правда, сэр? У меня еще двое, Рой – младший.

Они поболтали о детях, пока Блэк курил.

– Передайте вашему отцу: я съездил в Хайт денька два назад, – сообщил он, – навестил свою дочку, она учится там в школе. И, как ни странно, познакомился с директором Сент-Биза, где училась Мэри Уорнер. Ваш отец прошлый раз рассказал мне про школу, про то, как сердился на них викарий, когда дочь у него заболела ревматизмом… Так вот, директор хорошо помнит мисс Уорнер. Он утверждает (а уж сколько лет прошло!), будто то был вовсе не ревматизм, а девочка подхватила какой-то вирус дома.

– Вот оно как? – отозвалась молодая женщина. – Понятно, надо же ему как-то заступиться за школу. Да, так она и называлась, Сент-Биз. Мы примерно одних лет были, и, когда она жила дома, она давала мне покататься на своем велосипеде. Уж такое было для меня удовольствие!

– Поприветливее, выходит, своего папаши, – подхватил Блэк. – Ваш отец, кажется, его недолюбливал.

Женщина засмеялась.

– Да, – ответила она, – боюсь, у нас все были о нем неважного мнения, хотя, смею думать, человек он был достойный. Мисс Мэри – та была душенька. Все ее любили.

– Наверное, вас огорчило, что она уехала в Корнуолл, а потом даже не заехала домой попрощаться.

– Да, и еще как! В толк не могла взять, в чем дело. Я ей писала туда, но ответа так и не получила. Очень мне было обидно, да и маме тоже. Совсем не похоже на мисс Мэри.

Блэк подергал кисточку на туфельке у малыша: тот уже морщил личико, собираясь заплакать, и Блэк думал отвлечь его. Он не хотел, чтобы мать ушла в дом.

– Должно быть, скучно ей было одной в доме на каникулах, – заметил Блэк. – С вами, наверно, было не так одиноко.

– Не думаю, чтоб мисс Мэри чувствовала себя одиноко, – возразила молодая женщина. – Она была такая приветливая, с каждым поговорит – не то что надутый викарий. Мы так славно с ней играли – в индейцев и во всякое такое, знаете, чего только детишки не придумают.

– В кино, значит, с дружками не бегали?

– Нет, что вы. Мисс Мэри была не такая. Это теперь девчонки ужас какие стали, не находите? Будто они взрослые. Прямо гоняются за мужчинами.

– Ну уж кавалеры-то у вас, наверное, все-таки имелись?

– Да нет, сэр, право, нет. Мисс Мэри привыкла у себя в школе к мальчишкам. И потом, викарий не потерпел бы никаких кавалеров.

– Да, скорее всего. Так мисс Мэри его боялась?

– Нет, боялась – не скажу. А старалась не сердить.

– И домой, наверно, всегда засветло возвращалась?

– Уж конечно. Мисс Мэри как стемнеет, так из дому ни на шаг.

– Вот бы мне заставить свою дочь возвращаться пораньше, – заметил Блэк. – Летом она иной раз чуть не в одиннадцать является. Хорошо ли это? Особенно как начитаешься в газетах, какие случаи бывают.

– Да, ужас, правда? – подхватила дочь садовника.

– У вас-то тут местечко тихое, темных личностей небось не водится. Да и раньше вряд ли случались.

– Это так, – согласилась собеседница, – хотя, конечно, когда сборщики хмеля появляются, шумновато становится.

Блэк отбросил сигарету, она начала уже жечь пальцы.

– Сборщики хмеля?

– Да, сэр. Наша местность славится хмелем. Летом наезжают сборщики и раскидывают поблизости лагерь. Грубоватый народ – из лондонских трущоб.

– Как интересно. Я понятия не имел, что в Гемпшире выращивают хмель.

– Как же, сэр. У нас это давнишний промысел.

Блэк помахал цветком перед носом у малыша.

– Должно быть, вам с мисс Мэри и близко к ним подходить не полагалось, – сказал он.

Молодая женщина улыбнулась.