Без вины виноватая

– Мне восемнадцать исполнилось, я в медицинский здесь поступила, хотя могла бы и в столицу. Родители не одобрили, отказали в деньгах, Пашка содержал из своих сбережений. Мы с ним в половую жизнь вступили только когда он в армию уходил, обоим по восемнадцать лет. На проводы домой привел, хотел, чтобы мы с ним первый раз на приличной кровати, а не на съёмной хате. Пашка тогда меня обцеловывал всю, от мизинцев на пальцах до самой макушки, все боялся мне больно сделать. Дед не очень поверил, что у нас серьезно все, думал так, девчонка на вечер.

Мария повернулась к Кристине:

– Не бывает у Ящеровых на вечер, один раз и на всю жизнь бывает. И надо чтобы этот раз был счастливым. Вот в произведении литературном важны не только обложка и содержание, но и тактильное ощущение, гладкость или шершавость страниц, запах, он у каждой свой, из всех этих деталей складывается твое восприятие этой книги. Так и с человеком, надо чтоб не только обложка красивая была и содержание интересное, тогда поймёшь, что зацепило, не отпустит, – Мария Игоревна чуть помолчала и продолжила.

– Пока Павел в армии был, тут передел власти начался очередной. Дед его специально в армию отправил, чтобы не зацепило. Они на меня вышли, следили за Пашкой может, – неопределенно пожала плечами. Только оказалась я в подвале у Виталия Эдуардовича Седова. Дед вытащил, Пашка ему это до сих пор вспоминает, что не доглядел за мной. Он ведь об этом при каждом звонке просил, – грустно улыбнулась.

– Папа наш тогда пережил страшное, ему наверное тяжелее чем мне было, и страшнее в тысячу раз. Он не за фирму, деньги, дом переживает, а за меня и вас с Максом в первую очередь. Курит втихаря, и овсянку опостылевшую ест, только чтобы мне приятно было, – с надрывом произнесла Мария Игоревна.

Кристина вскочила, подошла к матери и обняла, крепко прижавшись, тихонько всхлипнула.

Мария Игоревна погладила ее по голове:

– Чего сопли распустила? Я тебе это рассказывала, чтоб ты поняла, что односторонней любви не бывает. Отношения так не строятся, когда один жертвует, а второй только принимает эти жертвы. Вот ты добровольно Роману свою невинность отдала? Он оценил? Смог оценить? Нет, – грустно констатировала. Пока твой Любимов не будет готов чем-то ради тебя жертвовать, хотя бы своими дурацкими принципами, все, что ты будешь делать напрасно. Счастья тебе это не принесет.

– Спасибо, мам, – глухо сказала Кристина.

– За что? – удивилась Мария Игоревна.

– Что не осуждаешь.

– Так ты сама себя уже осудила, потому и сбежала утром, – улыбнулась Мария Игоревна, – в отдел – то поедешь? Или справку сделаем до конца практики?

– Поеду.

– Иди тогда, собирайся, водолазку не забудь надеть.

Кристина на такую ремарку матери покраснела, развернулась и понеслась к лестнице.

Поднялась на первые ступеньки, когда Мария Игоревна ее снова окликнула:

– Дочь

Кристина остановилась, оборачиваясь.

– Папе мы про твой подвиг не скажем, но ты уверена, что последствий не будет? Скрывать от него, что он дедушкой станет, у нас долго точно не получится.

Кристина замерла как вкопанная, с лица сошли все краски.

– Ясно, – сделала вывод Мария Игоревна, – не трусь, прорвёмся как-нибудь, из Пашки выйдет отличный дед, – подбодрила дочь улыбкой.

Глава 18

Как можно быть такой бестолковой? Думала про себя Кристина. Иметь мать врача, которая бесконечно твердила им с Максом про методы контрацепции и в самый ответственный момент об этом забыть. Это верх идиотизма, за такое надо Нобелевскую премию давать.

Надо бы думать о том, как в глаза Роману посмотреть, а она всю дорогу до отдела корит себя за бестолковость. С другой стороны в этом тоже плюс, встреча с Любимовым уже перестала казаться такой страшной на фоне возможной беременности. Хотя может ничего и не будет, с первого раза редко бывает. Ну не может она быть такой невезучей.

– От Марии Игоревны влетело? – косясь на Кристину, спросил Вова.

– Вов, отстань, – отмахнулась от него Кристина, – ты же знаешь, мама не умеет быть злой, она все анализирует, объясняет, тупо орать и раздавать пистонов это не про нее.

– Чего тогда такая загруженная? – не унимался Вова.

– Пытаюсь твою даму сердца вычислить, – съязвила Кристина.

– Вот тебе оно надо? – недовольно проворчал Вова, восприняв ее слова всерьез.

– Не надо, но интересно, что это за мадам, которую ты вынужден скрывать, уж не замужняя ли это женщина?

В салоне воцарилось молчание, такое красноречивое.

– Да, ладно, – сделала большие глаза Кристина, – офигеть, точно в опера пойду, с первой версии прямое попадание.

– Оперативница, – одернул ее Вова, – ты об этом языком – то не мети.

– Обижаешь, Вова, – надулась Кристина, – я вроде за все годы нашего знакомства в рядах стукачей и трепачей замечена не была. Останови у дяди Башира, я газету куплю и пакет с провиантом ему отдам.

Володя притормозил недалеко от торговых палаток, вышел из машины вместе с Кристиной.

– Привет, дядя Башир, – улыбнулась Кристина, – тут мама домашних деликатесов собрала, – поставила пакет, – а мне газет свежих.