Без времени

Перед ним начинался Христианский квартал. Пока он топтался на месте и думал, мимо прошла странная процессия. Мужчина, а следом женщина, громко разговаривая по-немецки, неустанно веселясь и хохоча, тащили вдвоем большой деревянный крест. Он удивился: крест был большим и длинным, но, очевидно, легким. Они несли его, зажав под мышками, и такой веселой процессией передвигались по узенькой улочке, пока не скрылись из виду. Он понял, что нужно идти за ними, только не знал, зачем они это делают. Потом его обогнала такая же компания с такими же деревянными крестами. И снова хохот и громкая болтовня на всю улицу. Очевидно, так и проходят здесь Крестный путь. Такой обычай. Только не понимал одного — чему эти люди радуются, ведь идут они той самой дорогой, по которой когда-то шел Он, неся свой Крест, который был намного тяжелее этих бутафорских. Его допрашивали и избивали, потом осудили, и шел Он окровавленный этой дорогой, останавливаясь и роняя, снова подбирая ношу свою, потом говорил с людьми и снова шел, понимая, на что идет. А эти смеются…

Наконец добрался до большого Храма с маленьким прямоугольным проходом и остановился как вкопанный.

Здесь, на большой по меркам этого города площади, стояло множество туристов с крестами и без крестов, в футболках и майках, джинсах, с платками на головах и без них. Они фотографировали, громко разговаривали, тыча в воздух пальцами, лопотали на многих языках, и тогда он понял, что пришел. Храм Гроба Господня — он помнил это название. Вчера в клинике она рассказывала ему об этом месте, и вот он здесь. Здесь же Голгофа, и сам гроб, и плита, на которую Его положили, когда сняли с Креста. Здесь каждый камень помнит и повидал многое, каждый — святыня. По их поверью, можно без помощи священника самому приложиться и попросить о чем-то, пожелать… Если, конечно, веришь…

Он огляделся по сторонам, разглядывая праздную толпу. Потом уверенно пересек площадь и вошел внутрь помещения.

Он давно не был в Храме, просто проходил мимо, не замечая этих мест там, в далекой Москве. Иногда любовался золотистыми луковицами церквушек, сияющими на солнце, разбросанными по всему городу, но привычно шел дальше по своим делам, а тут вошел и понял, что идти больше никуда не нужно. Последняя остановка. Вот он, Гроб, под высоким каменным сооружением, откуда раз в году чудесным образом на Пасху выносят Святой Огонь.

«Верить ли в это?» — такая мысль почему-то больше не приходила ему в голову.

Он стоял и завороженно смотрел. Услышав родную речь, присоединился к группке русских туристов. А экскурсовод рассказывала о каждом шаге, который проходил Иисус. Туристы не прошли Крестным путем, они попали в этот Храм каким-то другим маршрутом, и поэтому верили ей на слово. Здесь он и узнал, что Человек этот, или не Человек вовсе, шел по Виа Долороса, трижды роняя свой крест и поднимая его, останавливался и шел дальше, говорил с людьми. Потом Голгофа. Вот она, на возвышении за перилами на балкончике. А здесь Камень помазания, куда сняли его с креста и положили, чтобы умыть. Люди зачем-то подходили и доставали вещи — крестики, иконки, фотографии. Они клали все это на камень и замирали.

И тут его поразили глаза этих людей. Тех самых, в джинсах и майках, с крестами паломников под мышкой, с радостными улыбками, молодых и старых, верующих и нет, все они замирали перед каждой иконой, камнем, каждым углом или колонной, трепетно стояли в очереди к самому Гробу, и глаза их светились в тусклой темноте. Эти люди оставляли там, за этими стенами, свои жизни и судьбы, привычки и суету, рутину повседневности и теперь стояли и смотрели широко открытыми глазами, зная, куда пришли. И место это показалось на мгновение центром вселенной. А впереди — темная пещера, тусклый проход, где и находился Гроб, откуда этот Человек, выйдя, вернулся в свой любимый сад, потом на гору и потом еще выше…

Нет, он не пойдет сейчас к его гробу. Он еще не прошел этот Крестный путь и посмотрел на пакет, распираемый никчемными сувенирами. Он должен купить ей крестик и только тогда войти сюда. И обязательно пройти этот путь снова, но уже одному…

Как завороженный, он устремился из Храма. Шел автоматически, не разбирая дороги, но и не сбиваясь с пути, как будто был у себя дома. Он торопился, уже почти бежал. Закончился Христианский квартал, потом Арабский, в конце улицы появились Ворота — те самые, через которые он снова сейчас войдет сюда, уже в третий раз войдет и теперь проделает этот путь один. По дороге успел купить маленький крестик. Он нужен ей! Он положит его на плиту гроба и потом принесет ей.

«Некоторым помогает. Многие верят», — вспомнил он слова старого еврея.

Так, совершенно взмыленный, с пакетом каких-то сувениров, но с заветным крестиком в руке он снова оказался у ворот в Старый город…

— Ну что, снова потерялся? — окликнул его старый знакомый. — Давай опять тебя проводим! — и он подозвал арапчонка, который с охотой подбежал, готовый служить проводником.

— Нет, спасибо, я сам, — ответил он.