Без выбора

Вита ахнула, когда палец пробрался за трусики и пока лишь осторожно дотронулся до складочек. Девушка не выдержала и распахнула глаза, подалась вперед, чтобы в следующую секунду откинуться назад. Темноволосая макушка Багровского, находящаяся между раскинутых ног Виты – это картина выше её понимания.

Он… что он собирается делать?..

Когда Роман добрался губами до края трусиков, незаметно раздвигая ее ноги всё шире, Вита не выдержала и жалобно простонала:

- Нет…

Она вскинула руку, чтобы оттолкнуть мужчину, уперлась в плечо, надавила и не смогла сдвинуть его с места.

- Поздно, моя хорошая. Да я только тебя попробую, - в полумраке кинозала темные глаза Багровского горели диким первозданным огнем. Вита смотрела на его лицо сверху, а ей казалось, что он не на корточках перед ней, что, наоборот, везде. Оседает на её коже, проникает в кровь, легкие.

Такого не должно быть! Не должно…

Вита слишком много думала, анализировала и упустила тот момент, когда Роман, подхватив её ногу под коленом, ловко, с талантом фокусника избавил её от обуви, и поставил стопу себе на свободное плечо. А сам быстро прильнул губами к открытому, беззащитному и самому нежному месту.

Вита вскрикнула.

- Роман!

Она не могла позволить, чтобы он губами дотрагивался до её трусиков! Назойливый голос в голове ехидно заметил, что поздно – трусики-то, кстати, уже отодвинуты, и его губы касаются отнюдь не ткани.

Если учесть, что к Вите там не прикасался никто кроме неё и гинеколога. Ни один парень не трогал её руками.

А тут сразу – губы.

Обжигающие. Невероятно бесстыдные.

Господи, неужели он, этот Багровский, сейчас будет её ласкать губами?

Тот же голос зазвенел от напряжения: не будет, а уже. И не только губами, языком тоже.

Он прошелся по её лону. По трусикам, увлажняя их. Хотя они уже были влажными, к стыду Виты.

Тело жило отдельной жизнью. О подобном она слышала, но никогда не верила. Страсть для неё оставалась неизведанной, непознанной. И под руками и губами Романа она только-только её познавала, не понимая до конца, как реагировать. Что следует делать, а что нет. И позволять ли Роману вот так бесстыдно целовать её плоть, прикрытую лишь кружевом.

А ведь он видит её… там. Несмотря на полумрак. Кровь прильнула к щекам Виталины. Девушка и рада бы как-то отреагировать, да не могла. Слишком сильны были эмоции, изменения, происходившие с ней, с её телом под воздействием ласк Багровского.

Вита закрыла лицо руками. Сил не было смотреть на его темноволосую голову, затерявшуюся между её ног. Сил не было ни на что…

Роман осмелел. Окончательно сдвинул трусики в сторону и припал к её разгоряченной плоти. Вита едва не закричала. Сдержалась в последний момент, зато услышала отчетливый мужской стон, поразивший её не менее, чем откровенные ласки. Получается, Багровскому нравится её ласкать… там?

Господи…

Его язык прошёлся вниз. Потом снова вверх, нашел её клитор и осторожно потянул губами. Ласково. Нежно. Вита интуитивно вскинула бедра навстречу – её вели инстинкты.

И снова урчащий стон, пробирающий до основания. Потрясающий до глубины души, лишающий покоя, и, казалось, уводящий с определенного ею направления. Вита острее реагировала на эти стоны, чем даже на ласки. Сама же кусала губы едва ли не до крови.

К мужским губам присоединился палец. Когда он осторожно развел складочки Виталины, у той задрожали ноги. Это невероятно… невероятно… Ничего более взрывоопасного, страстного и нереально восхитительного с Витой никогда не происходило. Она, как заядлая диетчица, сорвавшаяся и уже распаковавшая плитку с горьким шоколадом, не желала останавливаться. Ловила каждую секунду действа, не желая уже его прерывать.

Стыд за слабодушие придет потом. Накроет с головой, проберется змеей в сердце. В эти же секунды Вита познавала себя, училась быть чувственной, откликаясь на малейшие движения Романа.

Его губы продолжали играть с клитором, дразня и посасывая, а палец аккуратно, настойчиво раздвинул складочки, чтобы проникнуть внутрь. Вита пискнула в руки, которыми продолжала закрывать лицо. Посмотрит и не выдержит, сойдет с ума не то от стыда, не то от нестерпимого удовольствия, что лавинообразно накатывало на неё, отпуская на долю секунды, чтобы сразу же вернуться с ещё большей силой и напором.

Вита остро чувствовала палец Романа внутри себя. Она несколько раз пыталась мастурбировать, трогала, но каждый раз останавливалась, не получая удовольствия, не проникала внутрь. Что-то её останавливало. Да и то, что она была отгорожена от общения с парнями, сделало своё дело.

Палец Романа растягивал её, заполняя, распространяясь по лону наравне с медовым огнем и легким покалыванием от запретного, неизведанного ранее удовольствия. Вита захныкала, сама не понимая, что ей требуется.

Хотелось большего…

Освобождения. Яркой вспышки. Чего-то непонятного, но определенно требуемого организмом.

- Сладкая… Какая же ты охрененно сладкая…

Голос Романа вторгся в сознание Виты, заставив ту убрать руки от лица и посмотреть на мужчину.

Это была ошибка.