Без выстрела

Костя беспомощно заоглядывался. Рука потянулась отбросить капюшон накидки.

И снова Семен остановил:

— Нельзя. Может узнать.

Теперь все трое шли тесной, сомкнувшейся шеренгой. Люда ловила приглушенные отрывочные слова спутников, но сама молчала.

— Надо взять. Нас двое.

— Город. Поднимет стрельбу — и… Люда, окна!

— Надо без выстрела.

— Как?

Молчание. Мерное пошаркивание подошв. Шагах в пятидесяти впереди — широкая, покачивающая плечами спина. Мокрые призрачные деревья и призрачные дома пустой улицы.

— Пойдём следом. До постового.

— Пока объясняем, — уйдёт.

— Просто — сбить с ног, когда постовой рядом…

Опять молчание. А что предпринять иначе? Конечно, присутствие милиционера вряд ли упростит дело, но другого выхода нет.

Подклёнов подошёл к парадной двухэтажного каменного дома, к фасаду которого с одной стороны примыкал высокий, глухой забор. Только на мгновение приостановился, чтобы взглянуть на номерной знак дома. Толкнул тяжёлую дверь и, войдя, даже не позаботился притворить её за собой.

Трое остановились, не сговариваясь.

— Люда, бегите звонить в милицию. Пусть едут скорее. Запомните дом и улицу. Мы останемся тут.

Девушка неохотно оторвалась от них и молча пошла вперёд. Было видно, как она приостановилась на углу, раздумывая, куда идти, и, перебежав улицу, исчезла из глаз.

Выпростав руку через прорезь накидки, Костя коснулся плеча товарища.

— А если парадная проходная? Видишь — забор! Значит, есть выход в сад?

— С первого этажа можно и через окно…

Костя, кивнув, спросил:

— Что делать?

— Я загляну в парадную, а ты проверь следующий дом. Может, через него в сад?…

Шелестя мокрой накидкой, Семён протиснулся в непритворенную дверь парадной. Костя помедлил немного, а затем шагом гуляющего человека двинулся вдоль забора. На фасаде бревенчатого одноэтажного дома дверей не было. Зато имелись деревянные ворота и калитка между этим домом и другим, опять двухэтажным. Заглянув в калитку, Костя увидел проход, стиснутый стенами двух домов. Проход заворачивал направо. За углом оказался вход в дом, а дальше застроенный сарайчиками двор и сад, забор которого видели они с Семёном. В этот сад смотрели и окна того дома, куда скрылся Подклёнов. Значит, этим путем он мог уйти! Закурив папиросу, Костя встал под железный навес крыльца так, чтобы видеть окна, одно из которых могло внезапно распахнуться и… При мысли об этом мышцы начинали напрягаться, а челюсти стискивались сами собою.

Он курил, радуясь, что дождь усилился ещё больше — его примут за прохожего, пережидающего ливень. Уличный фасад контролирует Семён. Значит, все пути бегства Подклёнову отрезаны. Только поскорее бы приехали из милиции!

Мысленно Костя рассчитывал: вот Люда добралась до телефонной будки. Вот её соединили с дежурным. Разговор. Теперь дежурный идёт докладывать начальнику. Докладывает. Начальник отдает распоряжение. Люди садятся в машину. Он в это время закурит ещё разок. Едут… Едут… Проклятие, почему они так долго едут? Он прикурил от догоревшей папиросы следующую и щелчком отшвырнул окурок. Сколько можно ехать, где же знаменитая оперативность?

Вторую папиросу он курил с нарочитой неторопливостью. Во двор вошли двое мужчин, видимо здешние жители. На крыльце приостановились; один спросил:

— Вам кого, молодой человек?

— Пережидаю дождь, — сказал Костя.

Тот, что задержался на нижних ступеньках, тоже разминая папиросу, опустил руку в карман плаща, но спички доставать не стал. Чуть щурясь, попросил:

— Можно посмотреть ваши документы?

Тогда второй вынул ярко-красную книжечку, а Костя прочел тисненое золотом слово «Удостоверение» и облегчённо вздохнул:

— Наконец-то! — и, доставая документы, объяснил: — Вот в том доме. Вход с улицы…

Он сделал движение, намереваясь спуститься с крыльца, но ему сказали, возвращая паспорт:

— Не спешите. Там наши сотрудники. Вы — один из товарищей, о которых говорила девушка? А где второй?

— На улице… или в парадной, я думаю. Понимаете, так получилось… — начал он, но его вежливо остановили:

— Вы потом всё объясните.

Слово «потом» заставило вспомнить о времени.

— Знаете, у нас билеты на самолёт…

— Это уладят, — успокоили его.

Чувствуя себя несправедливо обиженным холодностью этих людей, Костя снова полез за папиросами. Минут десять все трое молча курили. Потом из-за угла дома показался ещё человек. Один из разговаривавших с Костей пошёл навстречу ему, вполголоса обменялся несколькими словами и кивнул стоявшему на крыльце.

— Пошли, товарищ! — предложил тот Косте.

Поодаль стояла дымчатая «победа». Костин провожатый услужливо распахнул дверцу:

— Прошу.

Начиная нервничать, Костя нагнулся и увидел в машине Люду.

— А Сенька? — спросил он.

— Я ничего не знаю, — сказала девушка. — Что-нибудь произошло?

Косясь на спутника, занимающего место рядом с шофёром, студент передернул плечами:

— Видите, делают из всего тайну.

К автомобилю подошёл ещё человек, через стекло внимательно оглядел Костю. Отворив дверцу, спросил:

— Как одет ваш товарищ?

— Как и я, — сказал Костя и презрительно шмыгнул носом. — В черной флотской накидке. Китель, фуражка.