Без жалости

Спина Келли выпрямилась, и глаза сузились. Он видел все это раньше. Даже во Вьетнаме, стране, ведущей войну с момента своего возникновения, были родители и были дети и даже во время войны лихорадочные поиски чего-то, напоминающего нормальную жизнь. Детям нужно играть, хотя бы иногда, их нужно обнимать и любить, защищать от суровой действительности как можно дольше, до тех пор, пока мужество и способности их родителей позволяют это. И здесь происходило то же самое, разумеется. Повсюду были жертвы, все невинные в той или иной степени, и самые невинные из всех — дети. Он видел это и здесь, когда молодая мать вела ребенка через улицу, недалеко от угла, на котором стоял дилер, продающий наркотики. Келли притормозил, пропуская женщину с ребенком, надеясь, что любовь и забота, с которой мать будет относиться к нему этим вечером, помогут этому ребенку. Заметили ли ее дилеры? Заслуживали ли внимания простые граждане, или их просто терпели? А может быть, они служили прикрытием? Потенциальными покупателями? Или причиняли неприятности? Служили добычей? А что ребенок? Думали они о нем? Вряд ли.

— Черт побери, — прошептал он почти про себя, слишком увлеченный, чтобы продемонстрировать свой гнев открыто.

— Что ты сказал? — спросила Пэм. Она сидела спокойно, отодвинувшись от дверцы.

— Ничего. Извини. — Келли покачал головой л продолжил наблюдение. Вообще-то он начал получать удовольствие от этого. Это походило на разведывательную операцию. Разведка заключалась в том, чтобы узнать как можно больше, а сбор информации всегда был страстью Келли. Здесь он встретился с чем-то совершенно другим. Да, конечно, все это было зловещим, разрушительным и безобразным, но одновременно чем-то другим, и это волновало его. Его руки, сжимающие руль, вздрагивали от волнения.

Покупатели тоже были разные. Некоторые, совершенно очевидно, жили поблизости, это было ясно по цвету их кожи и поношенной одежде. Некоторые погрузились в наркотики больше остальных, и Келли пытался понять, что это значит. Может быть, те, что казались нормальными, только начали, и рабство еще захватывало их в свои объятия? А те, что с трудом передвигали ноги, — ветераны самоуничтожения, бесповоротно устремляющиеся к своей смерти? Разве может нормальный человек смотреть на них, не приходя в ужас от мысли, что можно уничтожить себя, принимая по дозе наркотика за один раз? Что заставляло людей идти на это? Келли едва не остановил автомобиль при этой мысли. Происходящее здесь выходило за пределы приобретенного им опыта.

Кроме того, здесь были и другие, в автомобилях средней цены, таких чистых, что они явно приехали в них из пригородов, где требовалось соблюдать определенные условности. Проезжая мимо одной из таких машин, Келли окинул взглядом водителя. Подумать только, даже при галстуке! Он свободно болтался у шеи, что указывало на нервное состояние владельца в этом районе — одной рукой он опустил стекло в окне, а другая покоилась сверху на руле. Правая нога, без сомнения, на педали газа, готовая послать автомобиль вперед при малейших признаках опасности. Должно быть, изрядно нервничает, подумал Келли, глядя на него в зеркало заднего обзора. Он чувствовал себя здесь не в своей тарелке, но все-таки приехал. А-а, вот оно. Через приспущенное окно протянуты деньги, и что-то оказалось взамен в руках водителя. И тут же автомобиль двинулся вперед, насколько позволяла забитая транспортом улица. Повинуясь капризу, Келли последовал за «бьюиком» на расстоянии нескольких кварталов, повернул вправо, потом влево на главную улицу. Там машина выехала в левый ряд и уже не съезжала с него, набрав предельно допустимую скорость, чтобы как можно быстрее уехать из этой мрачной части города, но в то же время не привлечь внимания полицейского с его книжечкой штрафов.

Да, конечно, полиция, подумал Келли, прекращая преследование. Куда они все подевались, черт побери? Было совершенно очевидно, что в этом районе происходило нарушение закона, но копов нигде не было видно. Он покачал головой, поворачивая обратно в район торговли наркотиками. Разница между этим районом и тем, где он жил в Индианаполисе всего десять лет назад, была огромной. Как могло произойти, что ситуация изменилась с такой быстротой? Каким образом он не заметил этого? Его служба на флоте, жизнь на острове изолировали его от окружающего. Он превратился в деревенского парня, простака, туриста в своей собственной стране.