Без жалости

Келли проснулся уже после пяти. События прошлого дня утомили его больше, чем он рассчитывал. К тому же перелёты всегда вызывали у него усталость. Но теперь Келли чувствовал себя свежим и отдохнувшим. Одиннадцать часов сна за последние сутки полностью сняли усталость. К нему вернулись бодрость и готовность действовать. Глядя в зеркало, он увидел густую щетину, покрывшую его лицо за двое суток. Отлично. Затем он выбрал одежду — тёмную, мешковатую, неновую. Келли отнёс её вниз, в прачечную, где выстирал все в горячей воде, добавив побольше хлорки, чтобы ткань выглядела ещё более потёртой, а краски — поблёкшими. В результате и без того изрядно поношенная одежда стала совсем неприглядной. Старые белые носки и кроссовки дополнили картину, хотя они были отнюдь не такими грязными и изношенными, как это казалось на первый взгляд. Рубашка были излишне велика, а рукава — чересчур длинными, что вполне устраивало Келли. Картину завершил парик, сделанный из жёстких черных волос, изготовленный в Азии. Он подержал его под горячей водой из крана, пока тот не промок, и затем причесал волосы — не слишком длинные — намеренно неряшливо. Надо придумать способ сделать ещё и так, чтобы от него дурно пахло, подумал Келли.

Природа обеспечила его дополнительным прикрытием. На город накатывалась вечерняя гроза, нёсшая с собой сорванные с деревьев листья и дождь, под который Келли попал по пути к своему «фольксвагену». Через десять минут он остановился у соседнего магазина, торгующего спиртным, где купил бутылку дешёвого жёлтого вина и бумажный пакет, наполовину скрывающий бутылку, открутил винтовую пробку и вылил половину содержимого бутылки в сточную канаву. Все. Пора браться за дело.

Теперь все выглядит по-другому, подумал Келли. Это больше не был район, через который он мог проехать, не видя опасности или не обращая на неё внимания. Теперь это стало местом, где он искал эту опасность. Келли проехал мимо того места, куда он завёл Билли и его «плимут», повернулся, чтобы посмотреть, остались ли следы колёс, — их не было. Он тряхнул головой. Это принадлежало прошлому, а его мысли были заняты будущим.

Во Вьетнаме, казалось ему, всегда существовала окраина леса, граница, через которую ты проходишь и попадаешь из открытой или обработанной сельскими жителями местности в джунгли, в его сознании там кончалась безопасность, потому что именно в джунглях таился противник. Это являлось всего лишь психологической границей, скорее воображаемой, чем реальной, но сейчас, осматриваясь по сторонам, Келли ощутил то же самое. Только на этот раз он был один, его не сопровождали товарищи в камуфляжных зелено-коричневых комбинезонах. На этот раз он проезжал через границу и попадал в джунгли в машине, усеянной пятнами ржавчины. Он нажал на педаль газа и тут же оказался в джунглях — и снова на войне.

Келли нашёл свободное место, где стояли машины, такие же дряхлые, как и его «фольксваген», и вышел из него так же быстро, как он привык покидать место приземления вертолёта, который могли заметить и обстрелять солдаты противника, и направился в узкий переулок, где валялись мусор и выброшенные предметы домашнего обихода. Теперь он был настороже. Его тело уже покрылось потом, и Келли чувствовал себя хорошо. Ему хотелось быть потным, чтобы от него исходил запах. Он отхлебнул глоток дешёвого вина, сполоснул им рот и затем чуть наклонился вперёд, давая вину стечь по подбородку и шее на одежду. Быстро присев, Келли сгрёб пригоршню земли и растёр ею кисти рук и лицо. По недолгом размышлении он посыпал землёй волосы парика и к тому моменту, когда миновал узкий переулок длиной в городской квартал, уже ничем не отличался от других алкоголиков и уличных бродяг, которых здесь было даже больше, чем торговцев наркотиками. Он шёл походкой, имитирующей их движения, медленные и какие-то неуверенные, пока его взгляд метался по сторонам в поисках хорошей временной базы. Найти такое место оказалось нетрудно. Несколько домов в этом районе было заброшено, и оставалось лишь отыскать такой, из которого открывался бы хороший вид. На это понадобилось полчаса. Он остановился на угловом доме с окнами-эркерами на втором этаже. Келли вошёл в него через чёрный ход и едва не подпрыгнул от неожиданности, увидев двух крыс, сидящих на развалинах того, что несколько лет назад было кухней. Проклятые крысы! Он понимал, что глупо бояться крыс, но они вызывали у него непреодолимое отвращение своими маленькими черными глазками, шкурой, покрытой белыми чешуйками, и голыми хвостами.

— Проклятье! — прошептал он. Почему он не подумал об этом раньше? Каждый человек испытывает холодок, пробегающий по коже, при виде чего-нибудь вроде пауков, змей или высоты. Келли боялся крыс. Он направился к дверному проёму, стараясь держаться от них подальше. Крысы просто смотрели на него, чуть отодвигаясь назад, испуганные им меньше, чем он ими. — Вашу мать! — услышали они его шёпот и вернулись к еде.