Без жалости

«Как ты видишь на фотографиях, Сэм, — гласила надпись от руки на странице, заключающей отчёт, — это было сделано парой явно ненормальных людей. Девушку подвергли жестоким пыткам. Должно быть, потребовалось несколько часов, чтобы проделать все это. Обрати внимание на фотографию №6 — об этом ничего не сказано в отчёте. Её волосы были причёсаны, почти наверняка, до вскрытия. Патолог, занимавшийся ею, каким-то образом упустил это — он молод. (Элана не было в городе, когда её привезли, в противном случае я не сомневаюсь, что ею занимался бы он сам.) Это кажется несколько странным, но на фотографии ясно видно. Странно, как можно упустить такую очевидную вещь. По-видимому, это был его первый случай такого рода, и он обратил слишком много внимания на основные травмы и потому не заметил чего-то столь незначительного. Насколько я понимаю, ты был знаком с девушкой. Мне очень жаль, дружище. Брент», — гласила подпись на этот раз более разборчивая, чем сопроводительная записка. Келли уложил отчёт обратно в конверт.

Он выдвинул ящик из контрольной панели, достал коробку патронов для «кольта» 45-го калибра и зарядил два магазина, затем уложил все это обратно в ящик. Мало вещей так бесполезны, как незаряженный пистолет. После этого он прошёл в камбуз и взял с полки самую большую консервную банку. Вернувшись в кресло перед панелью управления, он взял банку в левую руку и продолжил то, чем занимался почти неделю, поднимая банку и поворачивая её вместо гантели вверх и вниз, к себе и от себя, с радостью приветствуя боль, наслаждаясь ею, в то время как его глаза непрерывно осматривали водную гладь.

— Никогда больше, Джонни-мальчик, — произнёс он вслух. — Никогда больше мы не сделаем ошибок. Никогда.

***

Транспортный самолёт С-141 совершил посадку на воздушной базе Поуп неподалеку от Форт-Брэгга, закончив свой обычный полет, который начался более чем в восьми тысячах миль отсюда. Четырёхмоторный реактивный транспортный самолёт коснулся бетонной дорожки аэродрома несколько жёстко. Команда устала, несмотря на остановки для отдыха по пути, а их пассажирам забота уже не требовалась. На таких рейсах редко бывали живые пассажиры. Войска, возвращающиеся с фронта военных действий, летели на «Фридом бердс» — «Птицах свободы», которыми почти всегда являлись чартерные самолёты коммерческих авиалиний, стюардессы которых расточали улыбки и разносили бесплатное спиртное на протяжении всего продолжительного обратного полёта в реальный мир. На рейсах, направляющихся в Поуп, таких удобств не требовалось. Команда самолёта ела обычные лётные пайки, и полёты обходились без шуток и разговоров, присущих молодым лётчикам.

Приземлившись на аэродроме, самолёт прокатился почти до конца посадочной площадки и повернул на рулёжную дорожку. Команда самолёта начала потягиваться в своих креслах. Командир самолёта, капитан, знал предстоящую процедуру наизусть, но перед ними катился ярко раскрашенный джип на случай, если он что-нибудь забудет. Самолёт послушно последовал за джипом к приёмному центру. Капитан и его команда уже давно перестали размышлять относительно природы их полётов. Это была работа, необходимая работа, вот и все, думали они, выходя по трапу для предписанного правилами отдыха. Этот отдых состоял, после короткой информации о поведении самолёта во время последних тридцати часов полёта и выявленных за этот период недостатках, в посещении офицерского клуба, нескольких коктейлей, душа и сна в общежитии. Ни один из членов экипажа не оглянулся на самолёт. Скоро они снова увидят его.

Стандартная процедура полёта таила в себе противоречие. В большинстве случаев в предыдущих войнах американцев хоронили в тех местах, где они погибали. Это доказывают американские кладбища во Франции и других странах. Во Вьетнаме дело обстояло по-иному. Казалось, люди понимали, что ни один американец не хочет оставаться там ни живым, ни мёртвым, и потому каждое найденное тело отправляли домой. Каждое тело, пройдя через центр обработки неподалёку от Сайгона, теперь должно было пройти ещё один аналогичный пункт, после чего его отправят в тот город, откуда эти в основном молодые люди были отправлены умирать на войне, которая велась далеко за океаном. К этому времени семьи погибших уже имели достаточно времени, чтобы решить, где состоятся похороны, и инструкции относительно похорон ожидали каждое тело, упомянутое по имени и фамилии в бортовом манифесте.