Безбашенная

К волшбам остыв.

Как живется вам с земною

Женщиною, без шестых

Чувств?

Закрывает мне рот ладонью.

— «Попытка ревности»? Красиво. Но… Я. Ездил. Один.

— Я знаю! Верю. Но это было внутри, и я отпускаю… Ты вложил в меня это. Забери обратно. Полноценной ревности не случилось. Поэтому только "попытка".

— Я сожалею… Я сожалею, что не справился со своей натурой и не сказал тебе, что еду один, когда решил так. Мне хотелось, чтобы тебе было больно.

— Ты скорпион, — пожимаю я плечами. — Я принимаю твой яд.

— Спасибо. Я ценю.

Его рука возвращается на лоб.

— Ты горишь, детка.

Это реакция на стресс. У меня бывает.

— К утру пройдет. Как ты съездил? Нашел себя?

— Как… Как только приземлился, я уже понимал, что идея провальная. Но… Первую неделю пытался имитировать отпуск, — невесело усмехается. — Пляж, бар, Каппадокия… Хотел всегда побывать там и не запомнил абсолютно ничего. Всё фоном. Не сделал ни одной фотографии. Моё сознание осталось здесь. Как и моё полноценное дыхание. Я задыхался без тебя, — сжимает, вдыхая глубоко-глубоко у основания моей шеи. — Вторую — провел в номере. В жестоких боях с самим с собой. То, что мне казалось невыносимым здесь, там, вдруг, показалось незначительным на фоне того, как ущербно я стал ощущать себя, осознавая, что ты больше не часть моей жизни. Я смотрел на женщин-туристок, женщин-турчанок… Я смотрел им в глаза. Мне казалось, я смотрю в глаза животным. Я не мог найти ни одной женщины своего вида. Ты что-то сделала с моим восприятием. «После мраморов Каррары…». Единственная, с кем я смог поговорить, была пожилая француженка. Я сделал это просто из удовольствия пообщаться на французском. Она оказалась интересной собеседницей. Мы проговорили полчаса, и я ушел к себе. Французский тоже не принес мне удовольствия. А поддерживать диалог не было моральных сил. На третьей неделе я начал ехать крышей. Я перестал понимать зачем затеял все это. Зачем разорвал отношения. Не мог вспомнить свою мотивацию. Я превратился в депрессивный комок нервов. И оставался там уже больше по инерции и из упрямства довести начатое до конца, я купил себе иглы… и… Это был интересный опыт.

Тоже верю.

— Ты обещала, что «жалости не будет». Они помогли мне найти себя.

— Не будет. Я уважаю твой опыт и твою прозрачность. Итог?

— Душа ампутирована, а фантомные боли накрывают. Какой тогда смысл? Пусть уж тогда лучше будет. Пустота хуже боли. Не хочу жить в пустоте. Побег от самого себя не удался. Прости мне эту слабость.

— Прощаю. Но многое изменилось. Мы не можем отмотать в ту точку, в которой расстались.

— Почему?… Из-за этого «зайца»? Кто он? Ты спишь с ним? На чем выстроены ваши отношения? — голос ровный, а дыхание нет, я чувствую, как глубоко внутри его от этого передергивает.

Вдыхает поглубже, снимая эту дырявую маску равнодушия.

— Черт… нет! Не так. Мне абсолютно плевать на это всё! Я хочу тебя обратно. Скажи мне что-нибудь…

— Крис сказала, чтобы оценить одного мужчину, нужно попробовать другого. И я буду ценить тебя больше, если…

— Крис… — сжимает он зубы.

— Я не совсем с ней согласна. Ценить еще больше я тебя не буду. Ты безусловная ценность для меня! Я твою уникальность осознаю. Но… Ведь может быть и что-то совсем другое. И мне любопытно…

— Этот заяц возник из-за любопытства?

— И еще от голода. Ты заморил меня голодом. Съесть кого-то более близкого я себе позволить не смогла.

— Почему?

— Потому что… я понимала, что история эта краткосрочная, а я не готова потерять никого из своего окружения. Оно мне доставляет…

— Все мои вопросы по этому человеку сняты. Я тебя понял. Осталась просьба.

— Давай…

— Не реанимируй его.

— Не буду.

— Спасибо.

Моя голова кружится. Вижу все словно через пелену огня. Температура растет. Колени становятся мягкими. Он подхватывает меня на руки и уносит на диван, вставая рядом на колени. Ложится лицом на мой голый живот. Его щеки прохладные…

Рисую пальцами по его волосам, лицу.

— Я не могу без тебя, — пальцами я чувствую, как он зажмуривается.

— Не можешь? Значит, наверное, и не надо.

Мой телефон периодически пиликает. Я знаю кто это. Это Дима. Он не хочет, чтобы я отвечала. Я это чувствую тоже. Его просто несет, и он выливает на меня все что пережил сегодня. Наверняка в какой-нибудь грубой форме. Пусть… Если он не выговорится, он заболеет.

Олег хмурясь отыскивает мой взгляд, потом смотрит на этот пиликающий телефон.

— Ты моя?

— Ты — мой. А я… Я пока погуляю, Олег.

— Погуляй, — его глаза опасно прищуриваются. — Пока. Но, пощади своих котят, моя девочка! «Лев» вернулся.

— Так пусть помурлычит для меня… — выгибаюсь я, закидываю голову и подставляя ему шею.

Он принимает это приглашение, и впиваясь в нее губами, низко рычит.

Да… Вот теперь хорошо!

Глава 7 — Одаренная барышня

Олег достает из шкафа чистое полотенце, заглядывая на пустую полку, которая раньше была его. Пару раз он оставался у меня. И после первого привез пакет домашних вещей, чтобы иметь возможность переодеться.