Безбашенная

— Да… Лицо, в первую очередь. Если захват сзади, — он обнимает меня со спины, фиксируя мои руки вдоль тела. — Ты затылком ломаешь нос. Вероятно, что после первого удара, не смотря на шок, противник не разожмет руки, а сожмет сильнее. Опять же из-за шока. Поэтому затылком надо бить два раза с интервалом секунды четыре. Тогда повторная болевая волны выведет его из строя. Для того, чтобы создать плечо для увеличения силы удара, присаживаешься, вынуждая его удерживать тебя на весу и нейтрализуя силу захвата. Немного провисаешь на руках, — я выполняю его инструкции. — Потом размах и одновременный толчок в пол, голову резко назад…

Делаю все как он говорит, но медленно.

— Молодец… Руки разжимаются. Противник в нокдауне. Что делаем?

— Бежим!

— А если некуда?

— Добиваем?

— Как?

— Ммм…

— Ребром ладони. С разворота в шею, — вытягивает он мою руку, сжимая за запястье. — Ладонь жесткая. В удар вкладываешь инерцию тела. Либо кадык, либо сонная артерия. Со всей силы. Никогда не бойся убить руками, — заглядывает он мне в глаза. — Это маловероятно, но этот страх заберет часть твоей силы, а ты изначально в проигрыше. Это самооборона. Если ты убила нападавшего, не используя оружия, тебя всегда оправдают. Пойдем…

— Куда?

— На маты. Нужно отработать еще пару позиций лежа, — ухмыляется он.

— Обожаю бороться. Можно кончить в процессе…

— Туманова… побереги психику окружающих!

— Я положу тебя на лопатки… — скидывая кофту, я остаюсь в спортивном топе и запрыгиваю на устеленный матами ринг.

— Думаю, мной дело не ограничится, — стреляет он взглядом на синхронно разворачивающихся в нашу сторону мужчин.

— Вкусненько и полезненько! — резюмирую я, и изображаю не очень сложный кульбит под его удивленным взглядом, падаю на спину. — Нападай!

Глава 17 — Ответочка

Расцеловав Крис, забираю у нее из рук распечатки по сопровождению и бегу до Ожникова. Приоткрываю дверь кабинета. Как всегда первоклассный бардак. Саня с сигаретой сидит на окне. С кем-то увлеченно болтая по телефону. Пепел с сигареты падает на пол. Там — расстелен какой-то плакат.

Хорошо, что Олег Андреевич не видит этого беспредела!

Пододвигаю к нему пепельницу. Целую в висок.

— Привет, Чеширчик.

И пока он заканчивает разговор, наливаю из графина себе воды.

Вода до сих пор кажется мне нереально вкусной и увидев ее где-нибудь, я не могу удержаться от того, чтобы не сделать пару глотков. Выпиваю стакан.

Ожников опускает трубку, спрыгивая с окна.

— Привет, моя Дерзючка.

Сажусь на свободный пятачок места на его столе. Он подходит впритык, поднимая пальцами мое лицо. Внимательно разглядывает. Ссадина зажила еще не полностью и на челюсти под тонаком доцветает синяк.

— Лора… сука… — прищуривается он.

И первый раз в жизни, я вижу на лице всегда дружелюбного и юморного Ожникова ненависть. И вспоминаю, что он вообще-то воевал и убивал.

— Кстати, где она? Хотелось бы поздороваться, — выворачиваюсь я из его пальцев.

— А милой барышни больше нет.

— Как это — нет? — сглатываю я.

— Нет, ну где-то она, конечно, есть… — хмурясь смотрит на мою челюсть Ожников.

— А что с ней произошло? — заглядываю я ему в глаза.

— Не знаю… — пожимает плечами.

Но я чувствую — знает!

— Чеширский! — шутливо прихватываю я его за горло. — А ну-ка колись!

— Да, правда, не знаю. Я в нагибоне не участвовал. С ней наедине говорили Олег Андреевич, Кристина Сергеевна и Алексей Михалыч Демченко. После этого… — качает он отрицательно головой. — Ее больше нигде не будет.

— Ясно…

Ни черта не ясно!

Иду до Олега. Даже не сказал ничего!

— Привет, Татьяна. Знаю, занят! — делаю я ей радостно бровками.

Заглядываю. Развалившись в кресле говорит по телефону. Тихонечко захожу, прикрывая за собой дверь. Закончив, скидывает вызов.

— Внимательно… — прищуривается он.

— А что с Лорой?

— С Лорой мы всё решили.

— Вы же не натворили никакой жести?

— Жести — это в смысле, — взмахивает он рукой, показывая на меня, — как она с тобой?

— Аронов… во-первых, я хотела дать сдачи сама.

— Ну, извини.

— Во-вторых… Вы же ничего криминального не сделали?

Не хочу я чтобы они ввязывались во что-то эдакое! Все трое чисты перед законом и очень дорожат своей репутацией. В конце концов, все произошедшее мой косяк. Я могла бы быть и поаккуратнее. И провоцировала я тоже сама.

— Олег! — рявкаю я.

— Пока не сделали.

— А что сделали? — вытаскиваю я из его пачки сигарету, уходя к окну.

— Мы её удалили из всех перспективных вариантов развития ее жизни.

— Как?