Безбашенный (СИ)

Как мазохистка, слушаю подтверждение ее наслаждения. Мне бы развернуться и бежать. Да только ноги будто бы приросли к полу!

— Ты моя, Мира, — слышу хриплый, надтреснутый, полный страсти и какого-то безумия голос Антона, и все тело будто пронзает огромная ледяная стрела.

Он никогда так не говорил. Ни с кем. Я знаю. И даже если бы не знала, — сердце, которое сейчас сжимается так больно, говорит мне о том, что каждый звук его голоса содержит в себе намного больше, чем даже эти слова.

— Твоя, — доносится из-за двери женский полустон-полувыдох, а после слышаться звуки сплетенных тел, тяжелой дыхание, новые стоны.

Я будто перед собой вижу напряженное лицо Антона в этот момент, его хриплое дыхание разрывает мне уши.

Как сквозь пелену, слышен голос Эда, — Антона уже давно ждут, зовут на сцену, только вот он, как я понимаю, никак не может оторваться от своей незваной гостьи.

Щелкает замок двери, — и я каким-то немыслимым чудом заставляю себя сорваться наконец с места и занырнуть за поворот, — не хватало еще, чтобы меня здесь вот так вот застукали!

Наблюдаю за девицей, которая меня не замечает, проходя мимо, останавливается возле зеркала, пытается привести себя в порядок, хотя на ней так и написано, чем они только что занимались и, цокая каблуками, уходит прочь.

А я так и остаюсь прижитая к стене. Задыхаясь, прикладываю руку к груди — кажется, мое сердце сейчас просто выскочит. Перед глазами темные круги, стаканчик с кофе выпадает из дрожащих рук, разбрызгивая то, что в нем осталось, прямо мне на ноги. Но это уже не важно. Какое значение это может иметь, если ощущение, будто жизнь моя в один момент просто рухнула?

Глава 29

Мира.

— Ну, где ты пропадашь? — Маринка уже разгоряченная, щеки горят, глаза сияют, — как будто бы она занималась сейчас точно тем же, чем и я.

И все равно, смущаюсь под ее придирчивым взглядом, которым она меня окидывает, — такое ощущение, что только вот зашла, и всем уже предельно ясно, что я делала!

Но подруга только подмигивает и одобрительно кивает, протягивая мне стаканчик с ярко-оранжевой жидкостью.

— Молодец! Оделась как надо! Мирка! Да ты просто супер! Но кто же так опаздывает, а? Тут такое было! Не поверишь! Я три раза на сцену выходила — и сам Лагин меня туда за руку вытаскивал! Ну… Первые два раза-то лично, а потом уже я сама туда летела, чуть не сбивала только каблуки!

Маринка счастливо смеется, а у меня до сих пор перед глазами все плывет.

Отпиваю из стаканчика — до сих пор так жарко, как будто бы вокруг сорок градусов, не меньше. И тут же морщусь, когда горло опаляет.

— Это что, Марин? Алкоголь? Нельзя же! Ну, ты даешь, — хоть бы предупредила! Я же думала, что сок!

По-хорошему, мне бы сейчас что-нибудь ооочень холодное, а лучше вообще лед ко лбу приложить, чтобы в себя прийти! А тут еще и спиртное…

— Ой, перестань, — беспечно отмахивается от меня подруга. — Здесь всем нельзя и все пьют сок с виски. В конце концов, это же вечеринка!

Да… Маринка, я смотрю, уже распалилась до предела! Впрочем, как и остальные!

Вокруг шум, хохот и такие же распаленные лица! Благо, из преподавателей никого нет, — не хотелось бы попасться, тем более, с учетом, что я новенькая!

— Да расслабься, — Маринке уже совсем весело, и она толкает меня локтем в бок. — Я уже, между прочим, успела с кучей народа познакомиться! Вот те парни нас за свой столик даже позвали! Но я честно тебя дожидалась! Эх, жалко, что ты раньше не пришла!

Смотрю туда, куда указывает Маринка, но вижу их довольно смутно. Хорошо, что она к ним не пересела — терпеть сейчас еще и какую-то компанию — выше моих сил.

Только качаю головой, улыбаясь подруге.

Механически подношу стаканчик к губам, и…

Замираю.

Потому что все пространство вокруг разрывает такой родной, такой любимый голос…

— Всем прекрасного вечера! — разливается голос, от которого сердце снова сначала замирает, а после — просто бешено пускается вскачь.

В ответ его приветствуют крики и улюлюкание.

— Я люблю тебя, Антон! — слышны женские выкрики.

А я изумленно таращусь на сцену, где стоит ОН.

Безумно красивый, просто идеальный, — хоть до сих пор с растрепанными волосами, но от этого он еще красивее.

Рубашка навыпуск, полурасстегнута, а через сценическую подсветку мне кажется, что я даже вижу тугие вены, оплетающие его крепкие руки.

Так и замираю с раскрытым ртом, глядя на него.

Зато Маринка визжит за нас двоих, и, сдергивая с шеи платок, начинает им размахивать.

Антон продолжает что-то говорить, а я даже не разбираю слов, — просто сижу и таращусь на него.

— Эй, ты чего, как неживая, а, подруга? — Маринка снова меня толкает. — Так! Тебе срочно нужно что-нибудь горячительное повторить!

— Это кто? — я поворачиваюсь к Маринке.