Безбашенный (СИ)

Не будет этой стерве такого счастья! Пусть ее жених узнает, из чего сделана его «богиня» на самом деле! Пусть потеряет их обоих и останется ни с чем! Надеюсь, Асколов не настолько идиот, чтобы простить такое!

Глава 52

АНТОН

— Эй, ты! — даже не оборачиваюсь, когда окрик прилетает мне в спину.

Не то, чтобы я бегал от какого-то мелкого хулиганья, что шастает по улицам, — просто всегда не хочется тратить время на бессмысленную драку. Хотя навыков бокса, которым научил меня Слава и восточных единоборств, которыми я занимался с самого детства, легко хватает, чтобы растолкать толпу таких вот уличных бойцов, старающихся поживиться содержимым карманов одиноких ночных прохожих.

Продолжаю идти вперед, всунув руки в карманы джинсов.

Снова моросит ледяной осенний дождь, и его мрачность вполне совпадает с той хренью, что у меня внутри.

Ожог уже прошел, и сейчас накатывает тупой депрессняк, унылое бессилие что-либо сделать или изменить.

Блядь, — я ни хера не понимаю!

Она ведь так на меня смотрела. Так…

Блядь, — сердце снова дергается, будто на ниточках и ожог возвращается пульсирующей болью.

Может, — я зря ушел? Зря решил попрощаться, будто оторвав от себя самого какой-то самый главный кусок? Я ведь видел, чувствовал, что ей так же хреново!

Может, стоило все-таки остаться?

Хотя, — нет. Ничего бы я сейчас не решил, наоборот, хрен знает, чего наворотил бы сгоряча.

Но теперь я понимаю, — просто так это не закончится!

Я обязательно должен с ней встретится и наконец-то нормально поговорить!

Может, их свадьба была запланирована уже давно, еще до нашей с ней встречи на море? И теперь она тоже не знает, как из всего этого выпутаться?

Я не должен был прощаться, нет!

Нужно все выяснить и сказать ей, что всегда, всю жизнь буду ждать ее, несмотря на этого жениха!

— Эй, мужик, к тебе, вообще-то, обращаюсь — наглый голос становится слышен уже совсем близко. — Ты чего, — глухонемой или страх, на хер, потерял?

Н-да. Похоже, придется помахать руками. Может, оно и к лучшему?

— Шли бы вы своей дорогой, — отзываюсь, не оборачиваясь.

— Это вряд ли, — мне в спину, прямо по позвоночнику прилетает с ноги прежде, чем я таки успеваю развернуться.

Твою ж мать! Ни хера не уличное хулиганье.

Явно тренированные качки, — таких мы не раз видели, обычно так выглядит чья-то охрана. И одинаковые куртки черные. Человек десять, точно не меньше.

— Спутали с кем — то? — оскаливаюсь, становясь в стойку. Давно мы с парнями не зацеплялись с солидными людьми. Да и я, вроде, никуда не влезал, чтоб на такую встречу наработать.

— Ни хера, Антон Дольский, — мне тут же прилетает еще один, уже в челюсть, — так, что кажется сворачивает ее. — Ни хера мы не спутали.

Я верчусь в ускоренном темпе, чувствуя себя героем, блядь, «Матрицы», — но их слишком много, и, непонятно откуда, появляется все больше.

Судя по хрусту и по окровавленным кулакам, я таки успел неслабо раздать, и даже сломал пару ребер и челюстей, — но, блядь, тут просто без шансов.

Итог предсказуем, — меня метелят так, что даже внутренности, кажется, уже превратились в фарш, не говоря уже про лицо.

Я падаю на землю, прямо в грязную жижу пыли и дождя, которая смешивается с моей и с чужой кровью.

Кажется, сейчас тупо забьют насмерть, — блядь, хоть бы знать, по какому поводу вечеринка!

— Хватит.

Прямо передо мной останавливается внедорожник, и чей-то голос изнутри останавливает занесенную над моими ребрами ногу.

Пытаюсь подняться, опираясь рукой на землю, — нужно же достойно встретить того, кто сам ссыканул выяснить со мной какую-то непонятку и нанял для этого хер знает сколько бойцов.

Нога в лакированной туфле тут же опускается на руку, которой я шарю по земле, пытаясь поймать равновесие и удержаться хотя бы в полуприподнятом состоянии, прокручиваясь по пальцам каблуком под аккомпанемент их гулкого хруста.

— Асколов? — мне все-таки удается поднять голову настолько, чтобы разглядеть его лицо. — Решил доплатить за выступление? — ухмыляюсь, чувствуя, как по зубам струится горячая кровь.

— Я, блядь, сейчас с тобой за все расплачусь, сука, — как невменяемый, орет недавний заказчик, херача с ноги прямо по улыбке.

«Мира» — вспышкой проносится в мозгах, — и все. Я больше не чувствую боли. Я уже — ни хера не чувствую. Только одна мысль — что с ней? Как она там?

Судя по совершенно сумасшедшему, как у одержимого, взгляду, он все узнал. И вряд ли отправил ее домой с миром, пока тут разбирается со мной. Очень вряд ли.

— Мира, — выстанываю я, — видимо, как-то неосознанно пробормотав вслух то, о чем думаю, уже не замечая новых ударов, которые летят на меня со всех сторон.

— Да, блядь, — Мира!

Меня уже тупо держат двое, пока Асколов отрывается на мне, как на боксерской груше.

Но лучше, блядь, — так, чем на ней.