Бездна

Май вышел из машины и подкурил. Трясущейся рукой открыла дверцы и попыталась ровно встать на ноги. Рядом с ним это невозможно сделать. После того, что я пережила только что, и подавно.

Май же стоял столбом, опираясь о капот тачки и делал тяну за тягой. Всё время я наблюдала за этой картиной, пока меня не схватили за руку и не потащили в сторонку лифта.

Грубо. Бесцеремонно. Так, что всё внутри перевернулось от страшной мысли:

"Мне нравится его поведение. Я получаю удовольствие, черт возьми. Кайфую от того, как он распоряжается мной, как вещью. И с этим невозможно ничего сделать…"

— Я это расцениваю, как то, что приглашение принято, Делакруз.

Ещё несколько шагов, и за поворотом я вижу три отдельных лифта. Мы вошли в один из них, и как только он закрылся, я разучилась дышать.

Май схватил меня за волосы и одной рукой притянул к себе. Его губы обожгли мои тут же. Это именно ожог. Сильный, зудящий и настолько болезненный, что я действительно перестала дышать.

Потому что, как только язык Мая прикоснулся к моему, как только он прижал меня к металлической стене, которая вибрировала от работы лифта, всё исчезло. Я забыла кто мы, забыла, что меня чуть не убили, забыла напрочь зачем вообще жила до этого, не чувствуя подобного.

Такое сродни тому, как смотреть на водоворот. Он затягивает, ты боишься, но понимаешь, что тебе не спастись. Барахтаешься в попытках найти хоть какую-то опору, или в желании ухватиться за что-то. Это уже тщетно. Омут поглощает быстро, безжалостно и стремительно. Настолько, что это чувство длится лишь секунду. А потом рывок, и ты выныриваешь на поверхность.

Ровно, как и я в тот момент, когда Май отпускает мои губы.

Чувствую, как они покалывают, а кожа ноет. Слышу своё дыхание. Воздух еле проходит сквозь гортань, а отдышка такая, будто меня душили, а не целовали. Ноги не держат, и я непроизвольно прикрываю глаза, чтобы успокоиться. Я никогда ещё так не хотела мужчину. Ярко, смело, выбросив все мысли из головы, я думала только о том, кто стоял передо мной. Бегала взглядом по его лицу, цеплялась за каждую черту, чтобы насладиться тем, что вижу.

"Это клиника, Грета. Ты окончательно сошла с ума… Если не остановить это сейчас, потом будет слишком поздно!"

Но я не хочу ничего останавливать. В этой чертовой темноте. В этом мире, который посерел за каких-то полгода, это чувство стало, как яркая вспышка. Она ослепила меня. Заставила наплевать на всё. Наверное, так и катятся а пропасть. Просто забивают на весь мир, и следуют собственным желаниям.

Май замечает мой взгляд и опять набрасывается на меня, как голодный. Не могу понять почему? Я никогда не вызывала в Дженсене такие эмоции. Ведь я хорошо понимаю, что так не целуют без чувств.

Май скользит по моей коже, плавно и с силой двигается губами по моим. Дыхание становится всё горячее, всё надрывнее, а по коже жар такой, словно мы уже сплелись телами снова.

Горит, всё плавится, а одежда становится жутко не удобной. В ней жарко и невозможно даже выдохнуть спокойно. Да что там выдохнуть? Я словно безвольная не могу даже пошевелиться. Руки сжаты в кулаки, но когда его язык опять врезается в мой, по позвоночнику, волной опускается, истома. Именно она вынуждает привстать на носочки, схватиться руками за его пальто, и смять ткань в кулаки, чтобы удержаться, стать ближе и вторить движениям его губ с не меньшей силой.

Но руководит всем Май. Он задаёт темп этой безумной ласке. Казалось бы, что может быть такого в обычном поцелуе? Что сверхъестественного в том, что его язык толкается всё сильнее в мой рот, и я слышу как Май пытается сделать вдох. Ощущаю, как его дыхание мягко щекочет кожу моего лица, а вкус табака остаётся на моём не горечью.

Раньше я думала, что это горечь, сейчас мне плевать какой у него вкус, я не замечаю этих мелочей. Я хочу его, и это чувство заставляет откинуть подобные ненужные мелочи подальше.

Мне кажется я не замечаю совершенно ничего. Потому что спустя какое-то время меня отпускают, а я продолжаю думать, что ничего не закончилось. Глаза напротив прищуриваются, а взгляд блуждает по всему моему лицу.



Злой, холодный взгляд, который не сулит мне и капли любви или нежности. Он прямо кричит о том, что меня снова будут просто трахать. Грубо иметь, и заставлять издавать звуки, которые для меня тоже были в новинку.

Это и произойдет. Возможно, прямо в лифте, потому что Май останавливает его, а когда проходит пять секунд, зажигается красное освещение.

— Ты ведь этого хотела, когда шла ко мне в гостиницу? Да? — опять грубый шепот, а мне хочется, чтобы Май снова поцеловал меня.