Бездна

Впереди Сандерс заметил билетные кассы Пан-Американ. Когда они подошли к двери, он дотронулся до руки Гейл и указал на вывеску. Она остановилась и взглянула на синие буквы длиной в фут “PAN AM”, написанные на стекле.

– Уедем мы или останемся – нам не поздоровится в любом случае, – сказала она. – Не знаю, смогу ли я жить дома под постоянным напряжением: угроза, полное незнание будущего и неотступный вопрос “что, если...”.

Давид рассматривал буквы несколько секунд, затем сказал:

– Давай снова заглянем к Трису.

* * *

– Я не стану говорить: “Я вас предупреждал”, – сказал им Трис. – Проклятые глупцы должны сперва поджариться как следует, прежде чем признают, что огонь обжигает.

Сандерс спросил:

– Вы зарегистрировали испанский корабль?

– Конечно. Вы не рассказали уважаемому мистеру Холлу об этом, не правда ли?

– Нет.

– Он был весьма скрытен... в отношении вас, – сказала Гейл.

– Скрытен? – Трис рассмеялся. – Это слово сюда не подходит. Бюрократы никогда не разгадают меня. Все, что они понимают, – это всякая ерунда и политика, что практически одинаково по содержанию и значению.

– Вы думаете, они будут что-то предпринимать?

– Может быть, к концу столетия. – Трис покачал головой, как бы выбрасывая правительство из своей памяти. – Итак, – сказал он, – теперь, когда вы имеете половинный интерес к тому, что может оказаться ничем, что вы собираетесь делать?

– Остаться, – сказала Гейл. – На самом деле у нас нет выбора.

– Вы все взвесили и учли возможный риск?

– Да, – ответил Сандерс.

– Хорошо. Тогда несколько основных правил. С этого момента и далее вы должны делать то, что я скажу. Вы можете спрашивать, о чем захотите, когда на это есть время. Но если его нет, вы сначала прыгаете, а вопросы задаете позже.

Гейл взглянула на Дэвида:

– Главный в группе.

– Что вы сказали? – спросил Трис.

– Да ничего особенного. Когда мы ныряли, Дэвид обижался, если я ему не подчинялась.

– И он был прав. Мы можем преодолеть все препятствия, не набив синяков, но временами успех всего дела зависит от того, как быстро вы отреагируете. Каждый раз, когда вам захочется взбрыкнуть, знайте: я могу избавиться от вас в три раза быстрее. Не хочу, чтобы вас убили по моей вине.

– Мы не собираемся драться с вами, – возразил Сандерс.

– Хорошо. Теперь, – Трис улыбнулся, – приказ номер один: возвратитесь в “Апельсиновую рощу” и отдайте свои мопеды. Соберите снаряжение, выпишитесь из гостиницы и вызовите такси, чтобы приехать сюда.

– Что?

– Вот видите! Вы уже пытаетесь брыкаться. Если мы собираемся заварить эту кашу, я хочу, чтобы вы были там, где я могу вас видеть, а люди Клоше – нет. Там, в гостинице, бог знает кто, а может быть, и все будут следить за вами.

– Но... – пыталась протестовать Гейл, – это ваше...

– Мой дом не столь роскошен, как ваше бунгало, за которое с вас сдирают сотню в день, но мы переживем это и справимся. И вам не придется беспокоиться, что какому-нибудь ублюдку приспичит подкинуть свои вуду-куклы к вам в постель.

Глава 8

Когда такси отъехало, оставив Сандерсов и их багаж возле дома Триса, Гейл сказала:

– Ты думаешь, мы будем спать в кухне?

– Что ты имеешь в виду?

– Судя по всему, там всего одна комната. Он никогда даже не водил нас через переднюю дверь. Решетчатая дверь открылась настежь, и собака, подпрыгивая, бросилась по тропке к ним навстречу. Она встала в калитке, махая хвостом и повизгивая. В дверях появился Трис.

– Все хорошо, Шарлотта.

Собака повернулась и уселась в нескольких футах от них.

– Помощь нужна?

– Мы управимся.

Нагруженный двумя огромными чемоданами Сандерс открыл калитку и, сопровождаемый Гейл, прошел по тропинке к двери. У Гейл с обоих плеч свисало по кислородному баллону.

– А у вас, оказывается, есть мясо на косточках, и не такая уж вы худенькая, как кажется, – сказал ей Трис. – Эти баллоны – отнюдь не легкая ноша.

Он придержал решетчатую дверь и провел их в дом. Дверь открывалась в узкий холл. Пол был голый – широкие, полированные кедровые доски. Старая испанская карта Бермуд, растрескавшаяся, как пергамент, желтовато-коричневая, висела в раме на стене. Под картой стоял шкафчик красного дерева со стеклянными дверцами, заполненный старинными бутылками, мушкетными ядрами, серебряными монетами и пряжками от башмаков.

– Туда, пожалуйста, – сказал Трис, указывая на дверь в конце холла. – Отдайте мне эти баллоны. Они пустые или полные?

– Пустые, – ответила Гейл.

– Я заполню их от компрессора.

– У вас есть компрессор? – спросил Сандерс.

– Конечно. Ведь не могу же я бросаться очертя голову в Гамильтон, когда мне нужен баллон воздуха.

Дэвид и Гейл прошли в спальню. Она была маленькая, почти всю ее занимали комод и огромная двуспальная кровать. Кровать была площадью не менее семи квадратных футов и, очевидно, ручной работы: кедровые доски, сбитые вместе и натертые маслом, придававшим им глубокий темный цвет.

– Это его комната, – шепнула Гейл.