Бездна

…Анти Сорвинен сидел на санях, баюкая простреленную русским руку. Тот оказался слишком быстрым. После того, как Анти ловко обманул танкиста, заставив впустую расстрелять патроны в ручном пулемёте, у того оказался револьвер. А сам русский командир (Соринен явственно рассмотрел эмалевые кубики на нелепых петлицах), как выяснилось, был метким стрелком, всадив в правое предплечье финна пулю. Слава Богу, прошла насквозь, не задев кость. Но болело — жутко. А всё начиналось так удачно… Они убрали часовых и стали просто вырезать спящих русских. С тыла их поддерживали англичане. Какая то колониальная бригада. Но те заплутали в финских лесах и подошли уже к шапочному разбору. Когда уже всё было кончено. Но никто не ожидал того, что случится. Потом… Четверо британцев обступили раненого русского. Тот получил пулю в ногу и не смог уползти. Пока финны обшаривали русские землянки, которые те понастроили, англичане недолго посовещались, а потом вдруг русский заорал во всю глотку. Солдаты не могли ничего понять, пока плотно обступившие кричавшего англичане не выбросили за свои спины что-то мокрое, влажное, и не расступились, давая возможность увидеть красное ворочащееся в окровавленном снегу СУЩЕСТВО, в котором финны с трудом опознали того раненного русского, с которого живьём сняли кожу… Первым не выдержал Коскинен и вскинув винтовку к плечу добил несчастного. Шюцкоровцы одобрительно загудели, но никто не ожидал того, что случится позже — английский офицер со стеком лениво выдернул из кобуры массивный «браунинг» и, подойдя поближе к Тойво, презрительно смерил его взглядом снизу вверх, так же лениво выстрелил ему между глаз… И тогда финны открыли огонь… Дверь дома, где размещался трибунал, открылась. Часовой возле саней вытянулся. Анти устало поднялся. Рука мучительно ныла. Да жутко урчал пустой желудок, который уже больше суток ничего не видел съедобного… По крыльцу спустился командир дивизии, полковник Мякинен. Следом за ним спешили ещё двое — английский офицер в такой же фуражке, как у того, что срезал Анти, и француз в смешной круглой шитой фуражке. Оба иностранца о чём то рассержено трындели на своём, но Мякинен, не обращая ни них внимания направился прямо к Анти.

— Вольно, рядовой. Вы — свободны.

Обратился командир к часовому. Тот отдал честь и зашагал прочь, а полковник опустился рядом с Анти, пошарил в кармане, вытащил портсигар и закурив сигарету, протянул её арестованному. Горьковатый дым продрал горло до самых лёгких. Закружилась с голодухи голова.

— Последнее желание, господин полковник?

Невесело пошутил Сорвинен. Но командир был серьёзен.

— Нет, Анти. Тебе ОЧЕНЬ повезло… Тебя оправдали. По ЛИЧНОМУ приказу командующего. Хотя союзники настаивали на твоей казни.

Полковник кивнул в сторону по прежнему галдящих британца и разряженного, словно петух, галла.

— Сам барон Маннергейм сказал, что ты поступил достойно, и не уронил чести защитника Родины, Анти. Ты свободен. Иди в санчасть, Анти. Господин Барон велел дать тебе отпуск, для поправки. Врач у вас поблизости есть, Сорвинен?

— Так точно, господин полковник!

Анти попытался вскочить и принять уставную стойку, но рука офицера удержала его на месте.

— Всё, Анти. Сиди. А мне — пора…

Мякинен устало поднялся и исчез в темноте, следом за ним поспешили недовольные союзники…