Бездна и Ланселот

Сделав такое глубокомысленное заключение, Ланселот зашел по пояс в воду реки и, идя вдоль берега, стал внимательно смотреть, ища в нем рачьи норы. Джейн тут же присоединилась к этому увлекательному занятию. Через некоторое время удача им улыбнулась, и они обнаружили в крутом берегу целую колонию проделанных раками отверстий. Держа в левой руке кусочек кокосового ореха, Ланселот стал выманиваешь рака из норы. Скоро из нее высунулась здоровенная клешня, похожая на окаменелую варежку, а потом темная голова с глазами на стебельках и тело с членистым хвостом. Но как только Ланселот попытался схватить рака правой рукой, тот вильнул хвостом и, проявив неожиданное проворство, мгновенно исчез в своем убежище. То же самое повторилось и возле другой норы, и возле третьей.

– Так нам никого не поймать, – сказала Джейн. – Надо сделать ловушку. У нас ее называют верша.

Ланселоту пришлось нарубить, пользуясь ее указаниями, тонких бамбуковых прутьев, и Джейн неожиданно умело и быстро сплела из них конструкцию, напоминающую огромную плетеную бутыль. Затем она изготовила что-то похожее на конусовидную шляпу, вроде тех, которые носят в Китае, но с отверстием посередине, и вставила ее в бутыль конусом внутрь в качестве дна. Получилась отличная рыбная ловушка, вполне годящаяся и для ловли раков. В нее положили приманку – начинку кокосового ореха и притопили с помощью двух больших камней в воде, рядом с рачьими норами. Разложив костер, ловцы, сидя у огня, стали ждать, преодолевая адские муки голода. Через два часа мучительного ожидания Ланселот проверил ловушку и… прямо в воде исполнил что-то наподобие бешеной джиги, сопровождая танец восторженными первобытными криками, ибо верша оказалась доверху набита крупными раками, которые являли собой шуршащую серо-черную массу. Он вытащил ловушку на берег и с трудом отнес к костру, где его спутница, сидя на корточках, уже пекла найденные ею поблизости феи. Шевелящихся раков клали в горячую золу, отчего они сначала двигались еще быстрее, но быстро успокаивались и краснели, превращаясь в еду. И тут наконец состоялось великое и незабываемое кулинарное событие, подлинный праздник тела и души. Раков вытаскивали из золы прутиком и вместе с печеными феи клали на большой сердцевидный лист таро. Сначала съедали хвост и брюшко, потом разгрызали сочные клешни, запивая содержимое терпким кокосовым соком. Впервые после высадки на остров они по-настоящему насытились и, несмотря на все, что с ними приключилось до этого, как ни странно, чувствовали себя совершенно счастливыми. В их распоряжении оказался неиссякаемый источник пищи, вечерний воздух был влажным, теплым и ласкающим кожу, костер ярко горел, рассеивая вокруг себя вдруг опустившуюся на остров темноту тропической ночи. Казалось, что беспокоиться больше не о чем и что жизнь всегда будет так же прекрасна.

Окончив пир, они молча сидели у костра, глядя в огонь. Ланселот расстелил на земле свой видавший виды китель. Джейн грациозно устроилась на нем, поджав ноги, и знаком показала ему, чтобы он занял место рядом. Когда Ланселот сделал это, она вдруг обвила руки вокруг его шеи и прижалась губами к его губам. Однако он не торопился ответить ей тем же.

– А как же твое замужество и господин Броссар? – слегка отстранившись от ее лица, шутливо спросил он.

– Сомневаюсь, что господин Броссар уложил бы в поединке самурая, а потом наловил мне еще столько раков, – ответила она ему, смеясь. – И потом, – посерьезнев лицом, добавила она, – подозреваю, что я уже самая настоящая вдова, так что терять господину Броссару уже нечего.

– Ах, вот оно в чем дело: как всякая первобытная женщина, ты предпочитаешь иметь смелого и добычливого самца?

– Нет, негодник, я предпочитаю тебя!