Бездна и Ланселот

– А вот что. Как-то в Нью-Йорке я слушал в театре одну оперу, кажется, композитора Вагнера с названием «Гибель богов». Там, по сюжету, боги сгорают в Вальхалле в пламени, поднявшемся от погребального костра Зигфрида. Но то театр, а настоящие атланты, они что же, все погибли или, может быть, тихо вымерли? Какие тогда это были боги, если позволили всяким местным зигфридам и брунгильдам так просто себя уморить? А что если они или их потомки все-таки остались в нашем мире, сменив обиталище на Олимпе, например, на Уолл-стрит, а громы и молнии – на миллионные банковские счета и большие должности? Что, если они до сих пор так и рулят нашим наземным миром? Не будем ли мы с вами выглядеть как нечистый на руку биржевой маклер, который пытается во второй раз всучить покупателям уже однажды купленный ими товар?

– О, я вижу, что не ошибся в вас, мистер Ланселот. Вы умеете подмечать противоречия и выделять самое главное, причем не лежащее на поверхности, а запрятанное далеко в глубине. Вас явно недооценивали в этой вашей морской пехоте. Однако имейте в виду, что иногда гениальные прозрения бывают крайне опасны для смертных. Это как раз тот случай. Вы постучали в дверь, за которой скрываются величайшие и тщательно оберегаемые тайны мира. Берегитесь! Не советую вам обсуждать эту тему с кем-либо еще. Мы, безусловно, к ней вернемся, так как она для нас в свое время будет крайне важна, но не сейчас… Однако мне кажется, в вас наконец проснулся интерес к моему предложению, не так ли?

– Что ж, мистер Томпсон, несмотря на всю с первого взгляда абсурдность этого сумасшедшего предприятия, я все-таки готов рискнуть. А то я уж решил, что меня будут до самой смерти держать в подземелье, и то, если повезет.

– Прекрасно, я почему-то был уверен, что вы так и скажете! Что же касается «подземелья», то для вас, дорогой мой ценитель Вагнера, это будет скорее грот Венеры, где черпал вдохновенье бедный Тангейзер. Я имею в виду, что ваша Венера, то бишь Джейн, тоже туда направляется вместе с нами. Кстати, не хотели бы вы с ней увидеться? Она об этом просила, и я могу это устроить прямо сейчас.

Взгляд Ланселота был столь красноречив, что никаких слов не потребовалось. Томпсон встал, со вкусом потянулся и вышел из каюты.

* * *

Примерно через полчаса в дверь тихонько постучали, Ланселот мигом оказался рядом. Открыть сам он не мог, так как каюта запиралась охраной снаружи, но тут дверь отворилась, и внутрь скользнула Джейн, одетая в тот же, что и на памятном обеде, белый морской китель, который был ей немного великоват, и черные мужские брюки. Вместо объяснений, которых он ожидал, она бросилась ему на шею и надолго запечатала рот поцелуем. Наконец, оторвавшись, спросила:

– Ну что, Ланс, как я выгляжу? Ты же не сильно меня презираешь?

– Нет, но почему ты снова с Броссаром? Мне-то казалось, что после того, что между нами случилось, брак с ним для тебя остался в прошлом. А в кают-компании ты сидела с ним рядышком и, кажется, ворковала!

– Ланс, я не «с Броссаром». То, что мы на обеде в кают-компании сидели рядом, еще ничего не значит. И вовсе я с ним не ворковала. Я уже объявила ему, что между ним и мною все кончено. Кстати, меня тоже держат в изоляции в отдельной каюте, причем намного хуже твоей, так что если ты вообразил, что я делю с ним постель, то сильно ошибаешься!

– Это Томпсон устроил нам свидание. Ты не знаешь, надолго ли?