Бездна и Ланселот

«И спросил я ангела мира, говоря: „Эти орудия-цепи, – для кого они приготовлены?“ И он изрек мне: „Они приготовлены для отрядов Азазеля, чтобы взять их и бросить в преисподний ад: и челюсти их будут покрыты грубыми камнями, как повелел Господь духов. Михаил и Гавриил, Руфаил схватят их в тот великий день Суда и бросят в этот день в пещь с пылающим огнём, дабы Господь духов отмстил им за их неправду, – за то, что они покорились сатане и прельстили живущих на земле“».

В офисе, расположенном на одном из верхних этажей Ар-Си-Эй-Билдинга Рокфеллеровского центра в Нью-Йорке, в манхэттенском Мидтауне, рядом с Пятой авеню, удобно расположились в мягких кожаных креслах три респектабельных господина. Оформление кабинета, выполненное в стиле ар-деко, как, впрочем, и все здание в целом отличали приглушенные полутона и отсутствие ярких цветов, однако смелые геометрические формы, пестрые орнаменты, дорогие отделочные материалы – слоновая кость, крокодиловая кожа, редкие породы дерева, алюминий и серебро, – а также золото старинных тисненых переплетов в тяжелых шкафах создавали у попадавших сюда ощущение истинной роскоши и шика. Не случайно этот район города называли «милей миллионеров». Хотя официально здание арендовала какая-то частная радиовещательная компания, ниже этажом располагался офис самого Рокфеллера, а с началом войны в этом же здании обосновалась британская секретная служба, созданная для борьбы с немецким шпионажем. Тут же находилась и штаб-квартира Аллена Даллеса – секретаря некой организации с весьма туманным, но вместе с тем и претенциозным наименованием – Совет по международным отношениям.

Сказать по внешнему виду, кем были сидевшие в креслах мужчины, сразу было затруднительно. Облик одного из них, уже перешагнувшего рубеж среднего возраста, высокого и сухопарого, с длинным суровым лицом, крупным крючковатым носом и цепким взглядом глубоко посаженных черных глаз, чем-то напоминал хищную птицу, однако дорогой, отлично сшитый костюм из шерсти перуанской викуньи и сверкающее на указательном пальце правой руки массивное кольцо с изображением черепа, циркуля и угольника, увенчанное к тому же чистой воды пятикаратным бриллиантом, не слишком вязались с аскезой религиозного фанатизма, но оставляли впечатление гордости, стремления к власти, а также сильного и волевого характера. Серебряным черепом же была увенчана и элегантная самшитовая трость, стоявшая на специальной подставке рядом с его креслом.

Второй из присутствующих, которому с одинаковым успехом можно было дать и сорок, и пятьдесят лет, отличался могучей, как бы вырубленной из камня, тяжеловесной фигурой. Бычья шея, античный, напрямую продолжающий линию лба нос, мощные надбровные дуги, прямой разрез рта, квадратный, далеко выдвинутый вперед подбородок – все это придавало ему вид свирепого римского гладиатора. Но вместо туники на здоровяке красовалась белая фланелевая тройка с шелковым галстуком-бабочкой, а взамен меча-гладиуса он держал свою крепкую, как доска, ладонь поверх серебряной, выполненной в виде двуглавого орла рукояти массивной трости из драгоценного «лунного» эбенового дерева.

Третий же участник встречи напоминал американского университетского профессора. Он выглядел намного моложе своих собеседников, может быть, потому, что отличался изящным телосложением, густой золотистой шевелюрой и приятным живым лицом. Темно-серый твидовый пиджак с цветным галстуком, украшенным благородным орнаментом в стиле «слеза Аллаха», дополняли модные очки в темной роговой оправе, сквозь которые смотрели умные, слегка насмешливые голубые глаза.

– Посланник наконец подал сигнал, – произнес владелец бриллиантового кольца таким низким и глубоким голосом, будто разверзлась бездна. – Это значит, что субмарина все-таки добралась до входа в Асгард. Наше предположение о немецкой базе подо льдами Антарктиды находит свое подтверждение.

«Гладиатор», пошевелился в своем кресле, что вызвало жалобный скрип дорогой мебели, и изрек:

– А посланник сумеет сделать так, чтобы его приняли в Асгарде? Сумеет получить доступ к артефакту?

– Не знаю, – ответил первый собеседник, – боюсь, что в одиночку нет. Впрочем, у него есть редкостный дар приобретать себе друзей и помощников.

Некоторое время они сидели молча, смакуя старый шотландский скотч, согревая его ладонями в тонкостенных хрустальных бокалах. Наконец первый продолжил: