Банкет продолжался долго, и рассвет застал разведчиков в самых разных уголках звездолёта «Довженко-19».
Пришедшая в сознание медсестра Лерова обнаружила себя в одном нижнем белье на столе рядом с мирно похрапывающим Эндрю Лыжниковым. Накануне он намотал на руку связующую их верёвку почти до конца. Зубами Галера отвязала её с запястья Повара, соскользнула со стола и побежала прочь, тихо шлёпая по полу босыми ступнями.
Её грандиозная грудь, затянутая усиленным бюстгальтером, подпрыгивала от каждого шага и напомнила Гертруде Альбертовне, как она вчера зажигательно танцевала, раскрепощённая лыжниковским пуншем и шлемофонцевскими таблеточками. Лерову стошнило.
В кабинете Арфеева на неё уставились проснувшиеся санитары № 1 и № 3. Они были вынуждены провести всю ночь на твёрдом полу со связанными руками и ногами. В их печальных глазах промелькнула надежда.
Медсестра сняла трубку телефона и набрала «02».
Приговор прогрессу
Глава I. Саркофаг
Два дюжих омоновца выпрыгнули из серой будки грузовика, заехавшего во двор психиатрической больницы, и неспешно поднялись на крыльцо. Командир распорядился для начала проверить обстановку – не преувеличивает ли истеричная медсестра, позвонившая в милицию, масштабы трагедии. «Взбунтовавшаяся больница», о которой сообщила взволнованная гражданка, могла на деле оказаться парой токсикоманов, повздоривших из-за тюбика клея. Наверняка уже валяются в отключке. ОМОН привык усмирять вооружённых уголовников, разгоняя бандитские сходки и «стрелки». А в этой больнице даже решёток на окнах почти нигде не было.