Бездна (СИ)

Annotation

Олейников Виктор Николаевич

Олейников Виктор Николаевич

Бездна

Бездна

Виталий Муромов проснулся около шести утра, сразу вспомнил сегодня у него день рождения. Особого восторга эта мысль у него не вызвала. Ему двадцать шесть. Он достиг многого, но, кажется, избранный им род деятельности не для него. Он просто поддался общему психозу. Бизнес, сколько вложено энергии и нервов. Теперь он богат. Более того, у него собственная империя, пусть это звучит преувеличено. Несколько предприятий, сеть магазинов, другие способы добывания денег.

И вот теперь он один в этом большом двухэтажном здании, сделанном лучшими профессионалами, обставленном самой престижной мебелью и прочим дорогостоящим хламом. Один, если не считать внизу двух верных стражей. Поднявшись, он подошел к зеркалу. Виталий был среднего роста. На первый взгляд, особыми физическими данными не обладал. Но у него были легкие, гибкие движения. Небольшие, но прекрасно натренированные мышцы обладали незаурядной силой и не знали усталости. Волосы русые, стрижены коротко. Узкое, с правильными чертами лицо. О таких можно услышать: типично русское лицо.

Глаза то ли серые, то ли голубоватые. Они особо выделялись на его лице. Властность и сила, вот, что бросалось в глаза тому, кто встречался с ним взглядом. Да, он мог сбить спесь в один миг с кого угодно, и разница в габаритах не играла никакой роли.

Еще с детства за ним было замечено одно уникальное качество: он не знал чувства страха. В любой ситуации глаза его оставались холодными, а тело было готово к прыжку, как у молодой рыси.

К тому же, природа наделила его феноменальными бойцовскими качествами. Придя в секцию бокса, он через полгода стал мастером спорта среди юниоров. Затем были секции самбо, восточных единоборств. Везде он задерживался недолго, но при этом, легко впитывая и постигая все определенные премудрости с такой быстротой, что заставлял поражаться самых опытных.

Придя ч армии, он не стал больше посещать спортивные секции по двум причинам. Во-первых, он выработал свою систему боевого искусства, будучи уверенным, что она превосходит все остальные. Во-вторых, он с трудом стал переносить человеческое общество. За последние годы он не встречал кого-нибудь заслуживающего его уважение.

Спортивные секции, армия. Повсюду зависть, бездушие, жестокость. Телевидение и книги - это все возмещало его духовные потребности. А насущные?

Несколько месяцев после армии он проработал на заводе в ожидании грошовой, постоянно опаздывающей зарплаты. Затем ушел оттуда и приобщился к новоявленной армии вездесущего бизнеса. Он испробовал все. Торговал одеждой, скупал золото, ваучеры. Были поездки за границу. И здесь он обнаружил, что на все это у него есть хватка и безошибочное чутье. Денежки начали к нему стекаться. На определенном этапе он приобрел несколько грузовиков и начал манипулировать чем угодно, закупая в одном месте, реализуя в другом, четко обнаруживая при этом весьма ощутимую разницу. Хладнокровие никогда не покидало его. Он оставался спокойным при виде долларов или любых других ценностей. Бес наживы не терзал его. Это было для него на данном этапе занятной игрой, спортивным азартом.

Когда к нему нанесли визит рэкетиры, он жестоко избил их. Тогда они применили более надежный способ, выстрел из-за угла. Благодаря выработанному в себе какому-то особому чутью и реакции, ему удавалось оставаться невредимым. Но здесь становилось ясно: так долго продолжаться не может. Зная лучших спортсменов, он умел быть очень убедительным и, что не маловажно, очень щедрым, произведя тщательный отбор, сколачивает вокруг себя внушительную команду. Затратив определенные усилия, он выселяет дядюшку, который уже несколько раз удостаивал его чести, подсылая убийц.

Это была тщательно продуманная операция. Налет был стремительным. Резвое сопротивление было сломлено. Виталий выслушал безоговорочный ультиматум.

"Дядюшка" предложил мир и сотрудничество. На что его неожиданный "соперник" выразился следующим образом. "Может, я пошаливаю иногда с уголовным кодексом, в основном же, я его чту. Убийц, насильников и прочих шакалов презираю. Поэтому, лучше не переходите мне дорогу". Это заявление не вызвало горячих аплодисментов. Но с той поры никто не смел вторгнуться в сферу его деятельности. Более того, он внушал им опасение своим великолепным окружением и не совсем понятными принципами.