Бездна. Спаситель

Последний раз Анатолий был с девушкой несколько месяцев назад. Вернее, то была женщина. Немолодая. Но и не старая.

После той ночи женщина ходила с трудом. В основном под себя. Ведь Анатолий был двухметровой горой мышц. Его руки закалила охота и кузнечное ремесло. Его тело было нечувствительно к боли. Усталости охотник почти не ощущал. Его…

В общем, после той ночи женщина ушла едва живая. Но ей понравилось. И сейчас Анатолий почувствовал возбуждение.

Смешанное чувство.

С одной стороны – в камере было грязно. В ней воняло. Воняло непонятно чем. Всем, наверное. Старый колдун бормотал сам с собой. Он сходил с ума не верхней полке. Парень, кажется, умер. Обстановка была тошнотворная.

С другой стороны – девушка была молодой и красивой. И упругой. И ей нужна была помощь… Чтобы, наконец, заткнуться.

Возможно, девушка была права. Возможно, они уже не выберутся из этой тюрьмы. Возможно, их трупы скоро потащат по коридору. За ноги. Лицом вниз.

Гнетущая безысходность. Вонь. И возбуждение…

Анатолию нравилось это извращенное чувство. Сладковатое. Как трупный запах. Приятное. Какой-то древний демон просыпался внутри. И сладковатая энергия начинала шевелиться в районе паха. Первобытная. Мощная. Неудержимая.

Щекотала…

Девушка все еще ревела.

Анатолий вжался в кудрявые волосы еще сильнее. Немного наклонился. Медленно залез языком девушке в ухо.

Всхлипывания стали тише. Девушка ощутила, как ее ухо заполнили влага и жар. Но не отвернулась. Не остановила охотника. Перестав всхлипывать, Аида повернула голову и поцеловала охотника. Пухлые губы девушки были солеными от слез. Лицо было влажным и горячим. Но язык был сладким.

Она тоже хотела…

Ее длинный язык проникал охотнику до самого горла. Еще и еще. И еще. Он двигался все быстрее. Он извивался.

Охотник положил левую ладонь девушке между бедер. Аида стала гладить щеку охотника. Медленно. Едва касаясь. Рука девушки была нежной и теплой. Ей было приятно. Грубая острая щетина добавляла остроты.

Мягкая кожа и грубая щетина.

Холодное и горячее.

Черное и белое.

Инь и ян.

Колдун по-прежнему лежал на своей полке и бормотал. Что-то совершенно неразборчивое. Невнятное. Быстрое. Колдун спятил. Это было совершенно очевидно.

А парень… по-прежнему был неподвижен. Лицом к стене. Кажется, он был мертв. Уже сутки, как мертв.

Рука Анатолия скользнула в прореху платья.

Под платьем было горячо. Очень горячо…

И влажно.

Аида едва заметно дрогнула.

Так вздрагиваешь, когда тебе протыкают палец, чтобы взять для анализов кровь. Вроде бы и не больно. Но как-то страшно.

Напряжение…

И раз… укол. Едва ощутимый. Ты его ждал. Больно не было. Но ты все же вздрогнул. Едва заметно.

Девушка вздрогнула точно так же. Она ждала этого…

Ее язык проникал все глубже. Он заполнял все пространство до краев.

Он был бесконечным…

Руки охотника были закалены. Охотой и кузнечный ремеслом. Они со всех сторон были в мозолях, шрамах и морщинах. Даже кости стали толще и тяжелее. Даже они были в шрамах. Пальцы охотника тоже были широкими и тяжелыми. Как кузнечные щипцы. Которыми он держит раскаленную железку. Между наковальней и молотом. Сует эту железку в раскаленные угли. Достает ее оттуда.

Под изодранным грязным платьем на девушке ничего не было. Она была совершенно голой. Средний палец охотника скользнул внутрь. Одним легким, но напористым движением он провалился в девушку по самое основание.

Широкий грубый палец оказался внутри. Там было скользко. Узко. И горячо.

Очень горячо…

Там внутри горел огонь. Пожарище. Как в земных недрах. Или в кузнечном горне. И когда палец вошел до самого основания, девушка протяжно выдохнула. Ее дыхание было горячим, словно струя пара. Та самая, которая вырывается из кипящего чайника. Ее дыхание было сладким.

Внутри девушки стало уже. Еще уже. Палец обволокло со всех сторон. Он был схвачен.

Охотник продолжал целовать девушку. Ее язык был сладок. Он был такой сочный. Такой подвижный. Такой длинный. Что его хотелось откусить.

Очень хотелось…

Анатолий стал двигать пальцем. Водил им из стороны в сторону. Сгибал и разгибал. Поворачивал его. Немного высовывал. Засовывал обратно.

Внутри было упруго. И податливо. Это чем-то напоминало мокрую горячую глину. Глина тоже упругая и скользкая. Каждая глина, конечно, упруга по-своему. По-своему податливая. По своему скользкая. Прямо как женщины. Одинаковых нет.

И глина Аиды была самого высшего сорта. Экстра класса.

Девушка стала двигать тазом. Сперва чуть заметно. Едва ощутимо. Но движения становились смелее. Она уже не могла себя сдерживать.

Левой рукой она расстегнула три большие деревянные пуговицы своего платья. Своих грязных вонючих обносков. Они уже сотню раз пропитались потом. Запахом грязного тела. Пылью. Кожным салом.

Три огромные пуговицы одна за другой выскользнули из петель. Петли были растянутыми. Пуговицы едва в них держались. Они томились в петлях с того момента, как девушка оказалась в тюрьме.

Но теперь они освободились…

Они дождались…

Анатолий вытащил палец из девушки. Не без труда. Палец засасывало внутрь. Пальцу нравилось там. Но его вытащили.