Бездна взывает к бездне

Эпилог

Шурочка молчала, неотрывно глядя в окно. По небу низко ходили тучи, и теперь уж точно собиралась гроза. Первые редкие капли, упавшие на землю, только прибили пыль, а все ожидали ливня. Она смотрела в окно на небо, на степь, но перед глазами ее была одна и та же картина: Серж Соболинский в красном от крови сюртуке, неподвижно лежащий на траве. Алмаз, казалось, жег грудь через футляр и платье.

«Это пройдет, – убеждала она себя. – Не сейчас. После. Пройдет».

Человек, сидевший рядом с ней, тоже молчал. Прошло какое-то время.

– Что вам сказал Василий Игнатьевич? – равнодушно спросила Шурочка.

Граф, кажется, не удивился, что она не назвала помещика Иванцова отцом.

– Он открыл мне тайну вашего рождения, – также безразлично ответил он.

– Так вас не смущает мое происхождение? – невесело усмехнулась она. – А как же общество, которое терпит оригиналов, но не терпит бунтарей? Как же сословные предрассудки?

– Мне теперь это безразлично. Но поговорим об этом после. Мы приехали, Александра Васильевна. – Она словно очнулась, увидев чугунные ворота. Как? Они вернулись в имение графа Ланина? Зачем?

– Зайдемте в дом, вам надо переодеться, – сказал тот.

Она даже не спросила, к чему все это? Зачем переодеваться? И во что? Молча прошла в дом, где ее встретили две горничные. Шурочку провели в просторную комнату, обставленную с азиатской роскошью, бережно усадили перед огромным зеркалом. Все те же горничные принялись ловко убирать ее волосы, закалывая их бриллиантовыми шпильками.

– Вам нравится, барышня? – спросила та, что постарше.

– Нравится? – Она посмотрела в зеркало на свое лицо, показавшееся вдруг чужим.

Шурочка все еще пребывала в оцепенении, которое нашло на нее после того, как граф выстрелил в Сержа, и тот упал, заливаясь кровью. Казалось, что больше уже она никогда не будет улыбаться, говорить открыто и весело. Шурочка заперла свое сердце на ключ, а ключ этот спрятала на дно бархатного футляра.

И тут она заметила платье. Его принесли, пока горничные ее причесывали. От неожиданности она вздрогнула. Это было свадебное платье! Так вот оно что! Ее готовят к венчанию! И это после всего того, что она натворила! Она ведь рассказала графу все без утайки, и даже после этого Алексей Николаевич решил на ней жениться! А Лежечев испугался. Испугался даже принять ее, поселить у себя тайной женой. Выходит, чем значительней человек, тем меньше у него предрассудков? Молвы и осуждения боятся слабые. Сильные же заставляют всех принять свое решение, как единственно правильное. И она его тоже приняла.

– Да, мне нравится!

Тогда одна из девушек поднесла шкатулку, которую Шурочка тотчас узнала. В ней лежали драгоценности покойной жены графа, Лизы, отсюда Алексей Николаевич выбирал украшения и для нее, когда Шурочка собиралась на именины к Соболинским, а потом на бал.

– Извольте, барышня, выбрать.

– Что именно?

– Их сиятельство распорядились, – угодливо сказала горничная. – Велели вам отдать. Все это теперь ваше. Извольте, барышня, выбрать украшения к платью. Вот жемчуга. – Чернобровая девушка потянула из шкатулки длинную нитку бус. – Бриллиантовая брошь… Серьги…

Шурочка кинула взгляд на платье, лишь после этого сказала:

– Покажите!

– Что показать, барышня?

– Платье!

Ей надо было, чтобы горничные отошли. Те тотчас послушались, обе кинулись к платью. Шурочка украдкой вынула из лифа футляр с алмазом и положила его на самое дно шкатулки.

– Смотрите, барышня! – Горничные подняли платье. Оно было тяжелым, старинным, сплошь расшито жемчугом и мелкими бриллиантами. – Красота-то какая! Не глядите, что не по моде! Зато какое богатство!

– Да, я вижу. Красивое, – кивнула она. Потом вынула из шкатулки колье с сапфиром, в котором была на именинах у Соболинской и такие же серьги. Подала колье чернобровой девушке: – Я надену вот это.

– У мадемуазель замечательный вкус! – защебетала та. Шурочка усмехнулась. Через какой-нибудь час все, что бы она ни делала, будут называть замечательным. И не только эта горничная. Все. Потому что через час она станет графиней, женой человека, про которого, понизив голос, говорят: «У него миллионы…»

Ей помогли облачиться в платье, ловкие пальчики вдели в уши серьги, застегнули на шее бриллиантовое колье.

– Ну все, кажись, – оглядев ее, довольно сказала чернобровая горничная. – Ай, какая красавица! Ай, сапфиры вам как к лицу! – И другой: – Передай их сиятельству, что невеста готова.

Вторая девушка тут же исчезла, а на лицо Шурочке опустили тонкую белую вуаль. Потом чернобровая горничная почтительно открыла перед ней дверь:

– Прошу, барышня. Их сиятельство вас ожидают. Я провожу вас в церковь.