Бездомный мрак

— Нет. Ему нужна твоя естественная смерть, а не насильственная. Смерть, не требующая расследования. Старик тебя обезопасил от шакалов. Речь идет только о естественной смерти. Так что убивать он тебя не будет. Ты ему нужен живым. До поры до времени. А потом он придумает, как от тебя избавиться. На это он мастак. У меня есть одно предположение, но мы его проверим потом. Сейчас речь идет о другом завещании, которое твой отец составил за два дня до смерти.

Первое написано в сердцах. Он хотел тебе отомстить за твои фокусы, но перед самой смертью передумал. Раскаялся и понял, что сын есть сын и его нельзя подвергать испытаниям, оставляя на съедение шакалам, таким как Антон и Максим Круглое. Ты не так умен, как они, и первое завещание не что иное, как ловушка.

Старик переделал завещание, пока ты барахтался в море со своей шлюхой. Старое Антон должен был уничтожить, но он этого не сделал. А новое старик отдал нотариусу и велел передать тебе на сороковой день после кончины. Но ты попал в автокатастрофу, и все перевернулось с ног на голову.

— Вот в чем дело! Но ты понимаешь, что при таком раскладе Антону было все равно, кто выжил в автокатастрофе. Ему нужен был только Тимур Аракчеев. Если остался жив Максим, то он в любом случае назвал бы его Тимуром.

Таня ухмыльнулась.

— Если мы его сейчас найдем, я из него душу вытрясу, но добьюсь правды.

— Я тебе мешать не стану. Но потом сама поставлю в деле точку. Тогда ты мне не мешай.

Мы свернули с шоссе на проселочную дорогу, проходившую через лес. Таня долго петляла по кривым дорожкам и остановилась у открытых чугунных ворот.

— Он здесь. Вон стоит его машина. Перейдешь через поляну и у опушки увидишь сруб.

— А где же звери?

— За пролеском… Там клетки, вольеры, террариумы и прочая гадость. Не о том тебе думать надо. Иди. Я тебя подстрахую.

Она дала мне фонарь. Свой я выбросил вместе с плащом в урну у «Балчуга».

Я вышел и медленно двинулся вперед. Переходя поляну, я видел свет, горевший в окнах первого этажа. Теперь Антону уже не отвертеться. У него не хватит фантазии на новое вранье. Я слишком много знаю.

И все же страх не покидал меня. В ночи раздавались кошмарные крики диких животных. Вой, рев, лай и прочие звуки, от которых мурашки бегали на коже.

Поляну я пересек, как минное поле, но легче мне не стало. Поднявшись на крыльцо, я тихо подкрался к двери, взялся за ручку и дернул на себя.

Она со скрипом отворилась.

В глаза ударил яркий свет от многочисленных ламп. Я прищурил глаза и на время замешкался.

Глава VII Он слишком много знал

Антон Гольдберг перебирал на столе какие-то бумаги. Тут же лежал портфель, а на полу стояла сумка с вещами. Невооруженным взглядом было видно, что человек готовится к отъезду. Он стоял ко мне спиной и не слышал, как я вошел. Только скрип петель и холодный воздух, ворвавшийся со мной в дом, заставили его оглянуться.

— А, наконец-то, — бросил он через плечо. — Почему так долго?

Я рассчитывал застать его врасплох и по меньшей мере увидеть его удивленное лицо, но удивляться приходилось мне. Антон оставался совершенно спокойным и продолжал копошиться в бумагах. Судя по его словам, он меня ждал. К такому обороту я был не готов.

— Ты хочешь сказать, что ждал меня?

— А кого, по-твоему, я мог еще ждать?

Я вошел в просторную комнату. Деревянная лестница, ведущая на второй этаж.

У правой стены стояла кушетка, и висели громоздкие часы. Маятник стоял на месте. Время остановилось. Плохая примета. Кто-то должен перейти в другое измерение.

Я уселся на кушетку под часами и взглянул на адвоката. Уникальная личность, с которой началась моя новая жизнь.

— Ас чего ты взял, что я должен приехать сюда? — задал я вопрос. — Откуда мне известен этот адрес?

— Не валяй дурака, Тим. Разве Элина Львовна не передала тебе мою записку? Там все указано в деталях.

— Домработница мертва. Ей проломили череп.

Антон оставил бумаги в покое и нахмурил брови.

— Это очень плохая новость.

— Плохая? Не валяй дурака, Антон. Только за сегодняшний день на мою жизнь покушались дважды. Но я оказался слишком живучим. И мне кажется, что ты не мог не знать об этом.

— Могу лишь догадываться. Мне тоже пришлось уносить ноги. Не одному тебе грозит опасность. Нам обоим. Не хотят с нами прощаться, выпускать из поля зрения. Лучше прикончить, пока еще достать можно.

— Твои намеки мне надоели. Выкладывай карты на стол. Хватит делать из меня пришибленного недоноска. Я за это время здорово повзрослел и разбираюсь, что к чему. Начнешь лгать, я не выпущу тебя живым из этой лачуги. Наступил твой экзамен, свои я уже сдал и стал профессором.

Антон снисходительно покачал головой. Мол, вот неугомонный ребенок. И чего ему еще надо? Он сел на стул, взял свою трость и положил подбородок на набалдашник. Привычная поза. Так ему думается лучше. Сунув трубку в зубы, он закурил и, выпустив клуб ароматного дыма, тихо произнес:

— Ты человек с прошлым. И прошлое твое не столь интересно, чтобы уделять ему должное внимание…

— Заткнись! Оно мое, и я должен его знать. Заруби это на своем огромном носу!