Бездомыш. Предземье

Тут он не оговорился. По имперским законам, все, кого нашествие хортов застигло в стенах форта, до завершения оного зачисляются в его гарнизон. И отказаться нельзя. На это время каждый, кем бы он ни был — исключения делаются только для знати, имперских чиновников и служителей Храма — превращаются в солдат, обязанных исполнять приказы командиров. Понятно, что всех не погонят на стены с оружием, но даже богатым купчихам найдётся работа. Кухарить на общей кухне, подносить стрелы. Да мало ли, что может понадобиться, когда все заняты, или сном, или боем. В пору нашествия, говорят, хорты могут по три дня подряд лезть в атаку без роздыха. Замучаешься потом от стен трупы оттаскивать.

Другой же стороной зачисления в гарнизон служит отсутствие платы за постой и питание. Так что, хотя бы издержек не понесём, если в форте надолго застрянем. Только ну его в Бездну — надолго. Нам на Фат надо. Охотиться я хочу, а не хортов с крепостных стен отстреливать. С этой падали волосатой прибытка ноль с хвостиком.

Вот же, Китя. Про прибыль задумался. Хортов к добыче приравниваю. А ведь меньше года назад сидел, трясся в землянке, слушая, как за дверью мохнатый скребётся.

— Так что, переживать не о чем, — продолжал имперец. — Отобьёмся, как уже сто раз отбивались. Но поработать, конечно, придётся. Все, кто считает, что умеет стрелять из лука или арбалета, прошу сделать шаг вперёд.

Народ, включая большую часть немногочисленных женщин, дружно шагнул вперёд.

— А ты куда? — недовольно покосился Айк на так же выступившую из строя мать.

— Лучше в хортов стрелять, чем на такую толпу готовить, — фыркнула Лина.

Судя по грустному взгляду, Вея была с ней согласна. Ну ничего. У неё будет много помощников. Чую, вся малышня наша в поварята заделается. И хорошо. Меньше буду переживать за братишек, сестрёнок.

— Многовато стрелков, — покачал головой майор. — Пока время есть, мои ребята вас всех проверят. Кто слукавил — не обижаемся. Будете на подхвате.

И повернувшись к солдатам, стоящим отдельным строем напротив нас, приказал:

— Господа капралы, разбираем людей, начинаем знакомиться. Утром на стенах должны быть порядок и понимание.

Командиры имперцев двинулись к нам, и я, найдя взглядом капрала Ёша, потащил Лину с Айком ему навстречу. Этот солдат уже знает, на что я способен. С ним будет проще.

— Э не, сударь одарённый, — улыбнулся капрал. — Ты к майору иди. С даром вас на весь форт всего трое. Вами Борх лично командовать будет.

Доложил уже значит. Ну, понятно. Я кивнул и направился к начальнику гарнизона. Коренастый усач уже о чём-то болтал с длинноруким сутулым дылдой в мешковатых штанах и короткой, словно снятой с чужого плеча, куцей куртке.

— И чего себя в грудь тогда бил? — услышал я ворчание майора.

— Вопрос был: есть ли в обозе одарённые? — пожал длинный плечами. — Я ответил, что есть.

— И пользы нам с твоего дара? — буркнул имперец. — Воды у нас — полный колодец.

— Нет пользы, — согласился дылда.

— Ну, так иди к остальным. Стрелять-то умеешь хотя бы?

— Прежде охотником был, — обиделся дядька и, отвернувшись, утопал.

Майор перевёл взгляд на меня.

— Морскую воду он в пресную превращает, — пожаловался мне усач на ушедшего дылду. — На кой мне сейчас такой дар? У меня две версты тут до моря. А ты, стало быть, тот герой, что снежников обратил в бегство?

— Он самый, сударь майор, — кивнул я. — Китар меня звать.

— Господин майор, — поправил меня усач. — В армии мы все — господа. Давай, парень, рассказывай, что ты умеешь. Знаю, что не воду преснить, но подробности надо.

* * *

— С любым оружием в руках мастером боя становлюсь. Меч, лук, копьё, нож… Разницы нет. Да и сами руки, считай, тоже оружие. Даже на кулаках кого хочешь уделаю.

Этот участок стены смотрел ровно на юг, и, кроме леса и поднимающихся справа гор, отсюда отлично просматривался тракт в обоих своих направлениях. Пока на нём было пусто.

— Сильно, — присвистнул лысый, словно коленка, мужик по имени Гога, носивший прозвище — Огнеплюй.

Невысокий и худощавый Гога отнюдь не выглядел слабаком. Жилистый, поджарый, сухой, но не тощий. Наверняка не счесть долей ловкости. Про троерост я пока не спрашивал, зато года глянул, когда руки жали. Семьдесят восемь лет мужику. И в отмере четыре года запасом. Слабаки столько не живут. Да и дар слабаку добыть сложно. Мой случай не в счёт — повезло мне.

— А действует скока? — прищурил свои маленькие глазки Гога.

На безволосом, как и его макушка, лице не было, ни только усов с бородой, но и бровей с ресницами.

— Долго.

— Наскока долго?

Вот и Гогу сейчас удивлю, как майора вчера. Сильный дар — он всегда круто временем ограничен. На секунды идёт счёт обычно. Здесь же у меня всё не как у людей. Дар, считай, всегда действует. Бейся мастером боя пока не устанешь. А устанешь, так боб проглоти и дальше твори чудеса.