Бездомыш. Предземье

— Не на плато, а в долине живут, — ухмыльнулся Маскар. — Там, за этими скалами, снова спуск. И круглая долина — ты прав, знатный. Её ещё «котелком» называют. Со всех сторон отвесные скалы по кругу, а в центре вечно тёплое озеро, что и зимой не замерзает. Скоро сам всё увидишь. Отличное место. Гостить дорого у Лютена, конечно, но нашествие в этом году больно страшное — только тут пересидеть сможем.

— Дорого гостить, говоришь? — как и мне, не понравились бесу последние слова снежника. — Обещали же, как своих, провести. Кровный брат там твой вроде.

Огромная лапа гиганта опустилась мне на плечо.

— Не переживай, знатный. Раз сказал, как своих, так и будет. Я от своих слов не отказываюсь. Сам за всё расплачусь.

* * *

И вот вечером следующего дня мы у крепи. Снежник не врал. Стена здесь — любой форт обзавидуется. Больше сотни локтей в высоту и не людьми сложена, а самим Единым воздвигнута. Перевала, как такового, и нет. Просто скальный отвес в одном месте немного пониже, и в нём прямо сквозь камень прорублен проход.

Скала, как шла вверх, так и дальше идёт, но у её основания, где заканчивается травянистый склон и тропа, есть ворота. Сквозь них, так как створки распахнуты, видна каменная лестница. Маскар рассказал, что таких ворот целых три штуки. Одни здесь, ближе к центру прохода вторые и последние на самом верху. Между каждыми больше сотни ступеней. Тройная защита.

Имперцы, когда-то решившие захватить «котелок», и вторых не прошли в своё время. Там же не узкая нора, а целая рукотворная пещера с высокими сводами, где под потолком идут боковые коридоры с окнами-бойницами. Из них на врага, прорвись он в проход, будут стрелы лететь, падать камни и литься смола. Неприступная крепость. Не верится, что какие-то дикие снежники смогли чудо такое в горе прорубить, но глаза мне не врут.

Да и мало похожи встречающие нас у ворот воины на грязных оборванцев Маскара. Тоже в шкурах, но крой в разы лучше. И шерстяная поддёвка у каждого. Добротная, удобная одёжа и обувь. Шапки же заслуживают отдельного слова — пышные меховые, с острым верхом и длинным, прикрывающим часть спины отворотом. С такими, ни воротников, ни капюшонов не надо.

И оружие доброе. Все мужчины при копьях и луках. На поясах ножи, топоры. В руках круглые небольшие щиты. Не охотники — воины. Сколько мужиков наверху и на лестнице мне неведомо, но встречать нас вышло десятка два.

— Долгих лет, брат! — приветственно вскинул руку Маскар.

Даже у здоровенного снежника подъём к крепи отнял много сил. В голосе вождя ургулов слышалась одышка.

— И тебе не знать старости, брат! — откликнулся предводитель встречающих — невысокий, но крепкий дядька с острым горбатым носом и карими прищуренными глазами.

Вождь оргаров — а Маскар предупреждал, что Лютену доложат о нашем приближении, и тот спустится встретить своего кровного брата лично — щеголял длинным плащом из шкуры снежного барса, толстой золотой цепью, свисающей с шеи до середины груди, золотыми же браслетами, натянутыми поверх рукавов, широким, расшитым снова же золотой нитью поясом, на котором висели сразу двое богато украшенных ярко-красными каменьями ножен, и выкованным в форме орлиной головы стальным шлемом, заменяющим ему шапку.

Ну прямо не снежник, а ярл или знатный имперец. Я себе даже представить не мог, что на материке есть такие богатые кланы. Уж этот точно не водит своих воинов в набеги на тракт. Или, наоборот, водит?

— Дряная весна, — развёл руки Маскар. — Впервые за тридцать лет хорты нашли и разрыли моё гнездо. Вот, привёл к тебе всех, кто тот день пержил. Выручай, брат. Нашествие у вас пережидать будем.

Лютен снисходительно кивнул. Ну точно знать. Гордости на роже на пять Зимородовых хватит.

— Плохая весна, — согласился любитель золотых побрякушек. — Ургулы не первые, кто просят принять их. Хорты лютуют повсюду. Ты третьим пришёл.

— Кто ещё здесь? — нахмурился Маскар. — Только не говори, брат, что пустил к себе шакалов Багона.

— Багон — человек, — пришёл черёд Лютена хмурить тонкие брови. — Клан Харад — тоже люди, и не в нашествие гнать просящих убежище. Мне нет дела до вашей вражды.

— Ты прав, брат, — склонил Маскар голову. — На твоей земле я не стану мстить. Мир в нашествие священен. Прости.

— Мир в нашествие священен на всех землях, — поправил ургула Лютен. — Пока хорты здесь, закон не велит нам поднимать оружие даже на имперских свиней.

При этих словах взгляд вождя оргаров переместился на Негоду. Видно, Лютен, признавший в нас по одежде островитян, принял элца за предводителя нашего отряда. И смотрит не то, чтобы с ненавистью, но презрение в его глазах прочесть легче лёгкого. Не любит нас этот напыщенный местный князёк. Но Маскар обещал…

— Не смотри на этих людей, как на имперцев, брат, — вступился за нас понявший намёк Лютена снежник. — Смотри, как на ургулов. Лишь помощь этого молодого продавшегося, — кивнул на меня Маскар, — позволила нам сдержать хортов на перемычке. Мой клан дошёл до крепи только благодаря ему. Я дал Китару слово, что ты примешь их. Не вынуждай меня нарушать обет, брат. Вспомни, как я тогда тебя выручил.