Бездонная пустота (ЛП)

— Я уже сказал тебе сегодня, что дети не против, — шепчет он в ответ, и я прикусываю щеку изнутри.

Он действительно заверил меня, что все в порядке. Днем позвонил в банк, чтобы сообщить о разговоре с детьми, и настаивал, что они не возражают, если я переночую у них, пока Макс в городе, но это все равно кажется странным.

— Ты сказала Хантеру, что будешь спать здесь?

Заправляя прядь волос за ухо, киваю и выдыхаю.

— Да, он тоже отнесся к этому спокойно.

— Видишь? Все хорошо, детка. Перестань переживать из-за этого.

— Ура! Шел, ты здесь, — восклицает Обри, появляясь из кухни с миской попкорна, за ней следует Пенни, которая, вероятно, надеется, что содержимое миски свалится на пол, чтобы ей досталось чуть-чуть.

— Привет, милая. — Я улыбаюсь ей, затем наклоняюсь, чтобы погладить Пенни.

— Ты посмотришь фильм с нами? — спрашивает Обри, и я поднимаю голову, чтобы посмотреть на нее, а затем киваю. — Ура, мы смотрим «У холмов есть глаза».

Она улыбается совсем как ее отец, и я смотрю на него, приподнимая бровь.

— Разве это не фильм ужасов?

— Вот тебе новость, детка. Бри любит только фильмы ужасов. — Он гордо улыбается.

— А тебе нравятся фильмы ужасов? — спрашивает Обри, и я выпрямляюсь во весь рост и снимаю куртку.

— Я не смотрела фильм ужасов с тех пор, как увидела «Оно», — признаюсь я, и она наклоняет голову набок и морщит носик.

— Это фильм ужасов? — спрашивает она, и Зак усмехается, вероятно, вспоминая мою реакцию после просмотра этого фильма.

— Это самый страшный из фильмов ужасов, — говорю я ей, и она смотрит на своего отца так, будто он что-то скрыл от нее.

— Этот фильм мы еще не смотрели.

— И не надо, — вмешиваюсь я, и ее глаза возвращаются ко мне. — В нем жуткий клоун, и если тебе нравятся клоуны, то после этого фильма они точно тебе разонравятся. Он все испортит.

— Нам точно надо взять его напрокат в следующий раз, — смеется она, и я стону.

— Не волнуйся. Его можешь не смотреть, — говорит Зак, в то время как Обри, хихикая, направляется в гостиную.

— Я поставлю диск, — оглянувшись через плечо, бросает она.

— Мы придем через минуту, — говорит ей Зак, затем переводит взгляд на меня.

— Я купил тебе бутылку вина. Она в холодильнике.

— Спасибо.

— Ты будешь в порядке, если посмотришь фильм? Если нет, то мы...

— Теперь я взрослая. Со мной все будет в порядке, — утверждаю я, отмахиваясь от его беспокойства.

Час спустя сожалею о своих словах, когда наблюдаю, как еще одного человека убивает группа безумцев, живущих у черта на куличках. Прижимая плед к глазам, выглядываю поверх него, зная, что мне целый год, если не больше, будут сниться кошмары об этом дерьме, и я больше никогда не смогу отправиться в пустыню. Не то чтобы я когда-либо там была, но все же.

— Папа, — врывается в темноту голос Стивена, и я накрываюсь с головой пледом и верещу во всю глотку.

— Господи, детка, — бормочет Зак, стягивая плед с моего лица, а сидевшая на полу Обри, падает на бок от хохота, Зак тоже усмехается, а Пенни заползает ко мне на колени, чтобы защитить.

— Боже, мам. Что случилось? — спрашивает Хантер, в то время как Стивен включает свет в гостиной, а Обри ставит видео на паузу.

— Ничего, все в порядке, — вру я, держась за грудь. Обри катается по полу и Пенни решает, что хочет поучаствовать в действии, спрыгивает с дивана и начинает лизать лицо Обри, заставляя ее хохотать еще громче.

— В чем дело, приятель? — спрашивает Зак, глядя на Стивена, и я отрываю взгляд от Обри, чтобы посмотреть на него, видя, что он выглядит обеспокоенным.

— Мама сказала, что ее машина не заводится, и спросила, не мог бы ты приехать и помочь ей, — отвечает он, и Зак встает.

— Она сказала, где находится? — спрашивает он, и Стивен кивает.

— Да, в «Прибрежном доме». Она только что закончила работу и пыталась тебе дозвониться, но ты не взял трубку.

— Я позабочусь об этом, приятель. — Зак проходит мимо него, и Хантер входит в комнату, но Стивен следует за отцом.

— Что смотрите? — спрашивает Хантер, плюхаясь рядом со мной на диван, и я отрываю взгляд от дверного проема, переводя его на сына, мне не нравится чувство, появившееся у меня в животе.

— «У холмов есть глаза», — говорит Обри, и глаза Хантера расширяются.

— Даже не думай. Он страшный, и нет, ты не можешь его смотреть. — Я указываю на него пальцем.

— Я его уже видел. — Хантер пожимает плечами, наклоняется и хватает горсть попкорна из миски на полу рядом с Обри.

— Что? Когда? — Я хмурюсь. Я не разрешала ему смотреть фильмы ужасов, хотя он умолял меня об этом.

— Когда однажды остался с ночевкой у Эли, мы его смотрели.

— Его мама и папа знали?

— Ага, им было все равно, — говорит он, запихивая в рот еще пригоршню попкорна и откидываясь на спинку дивана.

— У тебя могли быть кошмары.

— Я не трусливый, мама.

— Ты называешь трусливой меня? — спрашиваю я, и он улыбается с полным ртом попкорна, но не отвечает. — Неважно, — ворчу я, наблюдая, как он жует и проглатывает.

— Ты визжишь, как девчонка, — указывает сын, а я хватаю подушку рядом с собой и легонько ударяю его.

— Я и есть девчонка, — напоминаю я ему, и он смеется, забирая у меня подушку и пряча ее за спину.