Бездонные пещеры

— Теперь, когда я стала колдуньей мне позволена серебряная отделка, — со смехом возразила Изабо. — Нет, ты же видела, как я ухватилась за то роскошное платье, которое ты дала мне в Эрране. На самом деле, ведьмы должны носить свои одеяния лишь во время ритуалов и когда исполняют свои обязанности. Просто сейчас я все время на службе, ведь Мегэн моя наставница и мы все едем на войну. Кроме того, у меня не слишком много одежды, я же никогда не проводила много времени при дворе.

— Ну ладно, тогда предлагаю тебе сделку. Каждая из нас закажет себе новое платье, яркое и смелое. Например, желтое или розовое!

— Только не с моими волосами! — сокрушенно сказала Изабо. — Но тебе подойдет любое. А я сошью себе зеленое, чтобы оно напоминало мне о лесах.

— Отлично! — сказала Эльфрида, придя в возбуждение. — Значит, по рукам.

Они поплевали на ладони и пожали друг другу руки, как дети, а потом Эльфрида вернулась обратно в столовую, танцующей походкой и с улыбкой на губах, чтобы указать лордам их комнаты и убедиться, что всех хорошо устроили.

Мегэн весь разговор просидела молча и с закрытыми глазами. Теперь она открыла их и улыбнулась Изабо, сказав хрипло:

— Ты хорошо поработала сегодня, моя Бо, и я говорю не только об ужине для всех этих людей.

— Спасибо, — сказала Изабо. — Пойдем, ты, наверное, очень устала. Уложим ребятишек и сами ляжем. Пряхи, я просто на ногах не держусь!

Она склонилась к старой колдунье, чтобы помочь ей подняться на ноги, и Мегэн очень удивила ее, поцеловав ее в щеку и потрепав ее дрожащей рукой.

— Ты хорошая девочка, моя Бо, — сказала она. — Хотя, конечно, уже не девочка, верно? Женщина и колдунья. — Она с улыбкой вздохнула и вышла из комнаты с Гита, свернувшимся клубочком у нее в кармане.

Нила стоял перед отцом, гордо подняв голову, в ниспадающем с плеч плаще из тюленьего меха. Его тень, длинная и тонкая, тянулась по песку.

Король сидел на высокой скале, опустив перепончатые ноги в лениво плещущуюся воду. Даже в угасающем свете было ясно, что он очень рассержен. Его рык разносился по всей бухте, а кожа приобрела цвет морского винограда. Позади него стоял его личный отряд воинов, у многих из которых был обеспокоенный вид, а с другой стороны стояли десять братьев Нилы, ухмыляясь, точно тигровые акулы.

— И что ты скажешь в свое оправдание, ты, бесхребетный болван? — рявкнул Король.

— Я уже рассказал, что произошло, — спокойно отозвался Нила. — Мой отряд тоже дал показания. Она умнеет зачаровывать нас своим пением, как человеческие ведьмы. Очень многие наши сородичи утонули от их колдовского пения. Нам повезло, что мы остались в живых.

— Я считал, что ты отрастил себе не только клыки, но и мозги. Я полагал, что, получив свой отряд и морского змея, ты станешь выказывать больше уважения своему королю и своему народу! — разъярился его отец. Его лицо побагровело от гнева, клыки желто блестели в длинных лучах заходящего солнца. — И все же не успел ты захватить мою ублюдочную дочь, мою хитрую, коварную и вероломную дочь, эту двуличную рыбу-змею, которая предала и подвела меня, как тут же позволил ей выскользнуть у тебя из рук!

— Акулья требуха! — обозвал его один из братьев.

— Безмозглый моллюск, — презрительно добавил другой.

— А возгордился-то, еще и черную жемчужину всем напоказ на груди вывесил, — прошипел его старший брат, Лонан.

— Ты позволил обмануть и околдовать себя! — взревел Король. — Как только ты понял, что она умеет петь мерзкие песни человеческого колдовства, ты должен был вырвать ее поганый язык! Ты должен был перерезать ей горло и скормить ее акулам!

Нила почувствовал, как где-то глубоко внутри него начал закипать гнев, но ничего не сказал, зная, что ни оправданий, ни объяснений не станут даже слушать. Его молчание лишь еще больше разъярило короля.

— Самонадеянный червяк! О чем ты так долго говорил со своей ублюдочной сестрой? Какое гнусное предательство ты замышляешь?

Нила больше не мог молчать.

— Я не замышляю никакого предательства! — воскликнул он. — Я всегда был верен!

— Ты всегда питал слабость к грязным человечишкам, — насмехался Лонан. — Вечно тискался и лизался со своей неуклюжей полукровкой. Теперь, когда твою рабыню у тебя отобрали, небось, найдешь себе какую-нибудь новую грязную полукровку...

Преисполненный отвращения, Нила бросился на старшего брата.

— Как ты можешь говорить такое? — заорал он. — Майя наша сестра, ты, слизняк!

— Думаешь, я горжусь родством с этой вероломной морской змеей? — презрительно процедил Лонан, сбив Нилу с ног. — С дочерью человеческой рабыни? Да я скорее признаю своим сородичем морского слона! — Он пнул брата по голове.

Нила откатился и, шатаясь, поднялся на ноги, но тут же наткнулся на другого брата. Лонан расхохотался, нагнувшись, чтобы сорвать черную жемчужину с груди Нилы.

— Возомнил себя избранником Йора? Это я Помазанник, медуза! Я наследник престола! — Он злобно пнул Нилу под ребра. Нила скорчился на земле, схватившись за живот, а Лонан повесил жемчужину себе на шею, уже увешанную ожерельями из морских алмазов, резных кораллов и белых жемчужин.