Бездушная

   Они покинули Дворец и неторопливо пошли в город. Девушка смотрела прямо перед собой, её не интересовало, что происходило вокруг. Внутри поселилось странное спокойствие, уверенность, что всё будет хорошо, и решение она приняла правильное. А что будет с ней потом дальше, девушку уже не интересовало. Главное, она освободится…

      Далеко по улице пройти они не успели: когда проходили мимо одного из переулков, до них донеслись громкие, раздражённые голоса. Конечно, мужчина дёрнул её именно туда, где явно назревал скандал. Девушка даже не прислушивалась, о чём спор, реальность вдруг словно подёрнулась дымкой, отдалилась. Её спутник пошёл прямо к спорящим людям, крепко сжимая руку девушки, повернул к ней голову и тихо сказал всего одно слово:

   - Работай.

      Увлечённые спором два торговца даже не обратили внимания на прохожих – татуировку Карателя скрывал высокий воротник обычной куртки, мужчина сменил форму на простую одежду. Девушке же хватило лёгкого прикосновения невзначай к открытому, покрытому жёстким волосом предплечью одного из мужчин, чтобы в неё мутным потоком влились чужие злость и раздражение. Она на мгновение задохнулась, потом сглотнула вязкий ком, позволив этой волне заполнить сознание, растечься там ядовитым озером, мешаясь с её собственными чувствами, очень похожими на эти. Торговец тут же замолчал, а потом и следующий – когда девушка коснулась и его, повинуясь приказу нынешнего хозяина. Она чуть не захлебнулась в чужих чувствах, желание на кого-нибудь накричать, ударить со всей силы, стало почти непреодолимым, страстно захотелось выплеснуть это всё из себя. Девушка огромным усилием воли сдержалась, сохранив безучастное выражение на лице, она не желала зря растрачивать полученное. Каратель тоже предусмотрительно придерживал её за локоть, не касаясь обнажённой руки, и как они возвращались обратно во Дворец, девушка помнила плохо.

      Сознание погрузилось в оцепенение, захваченное полностью ненавистью и злостью, и где своё, а где чужое, она уже не понимала. Скулы сводило, с такой силой она стискивала зубы, мышцы одеревенели от напряжения, и когда наконец захлопнулась дверь той самой комнаты, девушка даже почувствовала некоторое облегчение.

   - А вот теперь повеселимся, Тан, - тихим, проникновенным голосом, в котором сквозило предвкушение, произнёс Каратель.

      Она растянула губы в улыбке и шагнула вперёд.

   - Повеселимся, - эхом откликнулась девушка, её начало потряхивать от желания исторгнуть наконец из себя грязное, горькое нечто, отравлявшее кровь.

      И отомстить. Пожалуй, последнее она хотела сильнее всего. Каратель шумно выдохнул и в несколько шагов преодолел расстояние между ними, его рука сомкнулась на шее девушки, перекрывая дыхание, но ей уже было всё равно. Он коснулся её, это главное. И она отпустила всё то, что бурлило и клокотало, требовало выхода, а за чужим потянулось и своё, копившееся так долго.

   - На… Бери… Забирай всё! – с каждым словом её голос становился сильнее, девушка сжала запястье замершего мужчины, усиливая контакт. – Подавись!.. И меня зовут Лессель, понял?! Лессель, не Танния! – последние слова она выкрикнула с отчётливыми истеричными нотками, сдерживаться больше не было нужды.

      Глаза Лесси потемнели от ненависти и злости, она подалась вперёд, глядя прямо в расширенные зрачки Корхилла, в которых больше не светилось предвкушения или превосходства. Только страх. Татуировка мерцала и переливалась, забирая щедро вливаемый в неё поток, вот только чувств было слишком много. Глаза Лессель подёрнулись дымкой, взгляд стал невидящим.

   - Я больше ничья игрушка, и не буду никому подчиняться!.. – шептали едва слышно её губы, в памяти проносились картинки прошлого в Костяной Башне. – Ни тебе, ни кому-то ещё!

      Корхилл вдруг захрипел, его лицо налилось кровью, побагровело, а по татуировке пошли радужные всполохи. Мужчина разжал пальцы, но Лессель не отпустила его руку. Ведь в ней ещё оставалось так много ненависти, очень много. А он любил ненависть и злость, так пусть теперь получит сполна, насладится.

   - Х-хватит… - просипел Каратель, но сил оттолкнуть девушку у него уже не осталось.

      Поток чувств от Бездушной оказался столь мощным, что вместить его он не смог, ведь отдавать теперь было некому, а Собор далеко. Корхилл задыхался в обжигающем, яростном, горьком потоке чужой ненависти, она разъедала изнутри, стремительно несясь по венам вместо крови, и сознание не выдержало.