Бездушная

      Игрушка судорожно вздохнула, упершись лбом в покрывало, горло перехватило от неожиданности. Бил мужчина со знанием дела, всей поверхностью ладони. А потом ещё и нежно погладил, отчего место удара словно закололи сотни острых, невидимых иголочек.

   - Когда я с тобой закончу, ты поблагодаришь меня, - продолжил он, и девушка поймала себя на том, что напряжённо замирает каждый раз, как ладонь касается попки – в ожидании удара. – Ты не должна шевелиться, и я не хочу слышать твои вопли, - ещё один шлепок, теперь по другой ягодице, и куколка в последний момент поймала тихий вскрик, до боли прикусив губу. – Поэтому сделаем вот так.

      Оставив пылавшую от ударов попку, он ухватил свою жертву за волосы, привычно намотав на кулак, и оттянул голову девушки. Перед её глазами замаячила широкая полоска материи.

   - Ты можешь только скулить, дорогуша, - вкрадчиво произнёс он ей на ухо. – Держи голову! – раздалась следующая команда, и девушка почувствовала, что волосы свободны.

      А рот плотно закрыла повязка, так, что даже губам стало больно. Теперь игрушка в самом деле могла только глухо стонать сквозь преграду.

   - Отли-и-ично, - протянул с предвкушением мужчина и отстранился. – Подумай над своим поведением, куколка, и может, в следующий раз хорошо будет нам обоим.

      И хотя она ожидала удара, напряжённая, как струна, всё же оказалась не готова к огненной плети, стегнувшей нежную кожу, уже раздражённую недавними шлепками. А свинцовый шарик, похоже, рассёк ягодицу – девушка ощутила, как по попке медленно стекает что-то тёплое. «Кровь», - отстранённо подумала она, верёвки не давали дёргаться в бесполезной попытке избежать следующего удара, и только мышцы напрягались до каменного состояния. Однако второго не последовало, вместо этого игрушка почувствовала… Прикосновение чего-то шершавого и влажного – кажется, языка… Сильные пальцы болезненно сжали, отчего снова плеснуло болью, и имей она возможность шевелиться, выгнулась бы. А так, оставалось лишь терпеть, глотая горький ком и роняя слёзы, и с дрожью ожидать следующего удара. А потом ещё. И ещё, пока губы не оказались искусаны в кровь, суматошный стук сердца отдавался уже в ушах, а попку, казалось, облили жидкой смолой, она онемела от боли. Когда же, не дав ей ни секунды передышки, мужчина резко раздвинул ягодицы, нимало не заботясь об удобстве пленницы, она не выдержала, замычала, зажмурившись до мошек перед глазами – любое прикосновение к истерзанной коже причиняло неимоверные страдания.

      А когда в неё стал неумолимо входить большой, горячий ствол, раздвигая непослушные мышцы, лишь слегка увлажнённые – и как смутно подозревала девушка, её собственной кровью, - она чуть не задохнулась от странного ощущения, охватившего с ног до головы. Оно вырвалось из груди, затопило тело, добралось до сознания, отодвигая реальность и бесконечную боль в ней, и осознание навалилось внезапно, пришло яркой вспышкой, после которой в голове осталось одно слово. Ненависть. Она заслонила всё, заполнила до последней клеточки, отрезая от окружающего, от боли, давая силы выдержать и не потерять сознание, стискивать зубы, а не скулить, как больное животное. Он ведь всё равно не хотел слышать её голос… И она молчала, уже точно зная, что выйдет из этой комнаты другим человеком. Больше куколка терпеть не будет, хватит с неё, и даже страх боли отступил под напором нового проснувшегося чувства, которое дарило куда больше свободы и какого-то странного, пьянящего ощущения, чем прежнее равнодушие.

      …Сильные пальцы, совсем недавно дарившие столько неприятного, теперь бережно, даже нежно скользили по израненной коже, даря прохладу и успокоение. Её уже развязали, уложили на живот, освободили рот. Всё, что она произнесла с тех пор – только слова, которые он хотел услышать.

   - Спасибо… господин.

      Едва заметная заминка перед последним словом вышла сама собой, но, кажется, хозяин не заметил, или не придал значения: никаких грубостей не последовало.

   - Умница, - вкрадчиво шепнул он, убрав её спутанные волосы со спины, и медленно провёл ладонью до поясницы. – А теперь полечим тебя немножко, мы же не хотим, чтобы у других появились вопросы, правда?

      Она не ответила. И не потому, что решила быть послушной. Девушка чутко прислушивалась к себе, осторожно исследуя то новое, что теперь поселилось в ней, заняв место там, где раньше царила пустота. Требовалось время, чтобы привыкнуть и осознать, и понять, что же с этим делать дальше. И заодно, как себя вести с… хозяином. Называть его так куколка тоже уже не хотела, но пока у неё не имелось выбора. Он между тем обтёр её ягодицы, и пришлось прикусить кожу на руке, сдерживая стон – снова было больно, кожа серьёзно пострадала от недавней порки.

   - Надеюсь, ты помнишь, что если попытаешься сказать хотя бы слово, поверят мне, а не тебе? – будничным тоном произнёс мужчина, неторопливо втирая в пострадавшую попку какую-то прохладную мазь, моментально успокаивавшую кожу.