Бездушная

Она свернула с галереи, прошла через одну из бесчисленных гостиных и вдруг услышала голоса. Они доносились из садика, мимо которого Танния как раз проходила, и девушка невольно замедлила шаг. Не то, чтобы она хотела подслушать, но одна из говоривших тоже была Бездушной, а её разговор с кем-то из Карателей, надо полагать, кому её отдали, вызвал у Тан желание узнать, о чём они будут говорить дальше. Она остановилась рядом с аркой, полускрытой пышным кустом с ярко-алыми крупными цветами.

– Я хочу поцеловать тебя, Уллира, ты не против? – это сказал мужчина.

– А почему ты спрашиваешь? Ты мой хозяин, – ровный голос Бездушной.

– Потому что я не хочу делать то, что тебе не нравится, – ответ Карателя заставил Таннию задуматься. – Пожалуйста, Уллира, говори мне, если что-то не так.

– Ты не накажешь меня? – последовал следующий вопрос Уллиры.

– За что? – в словах Карателя слышалось искреннее удивление.

– За то, что я не хочу делать то, что тебе хочется, – пояснила Бездушная.

Танния услышала громкий вздох.

– Это глупо, Улли, наказывать только за то, что наши желания не совпадают. Я не собираюсь заставлять тебя делать то, что тебе не нравится, и я не твой новый хозяин. Скорее, учитель. Так ты не против, если я поцелую тебя? – теперь голос Карателя звучал мягче, глуше. – Ты красивая девушка, знаешь?

– Прежний хозяин говорил, – бесстрастно ответила Уллира. – Я не против, Риммер.

Воцарилась тишина, и Танния неторопливо двинулась дальше, размышляя над услышанным. Возникла мысль, а как бы отнёсся Корхилл, если бы Тан отказалась с ним целоваться. Но проверять не захотелось, да и целовался Каратель неплохо, его прикосновения отвращения у Бездушной не вызывали. Неожиданно вспомнилось утро, и в груди что-то как будто царапнуло. А вот то, как он отнёсся к ней практически равнодушно, вдруг стало неприятно, думать об этом не хотелось. Танния невольно ускорила шаг, ноги понесли её на берег озера, в дальнюю часть, которая не просматривалась из Дворца – снова потянуло окунуться в воду, ощутить её прохладный шёлк на обнажённой коже. Почувствовать спокойствие. Отпустить мысли… Тан вышла на берег, скинула туфельки и пошла босиком, запуская пальцы в песок. Это оказалось очень приятно, и Бездушная замедлила шаг, получая удовольствие от незамысловатого действия. Удалившись достаточно от Дворца и зайдя за кусты с широкими листьями, образовывавшие уютную полянку, она скинула платье и зашла в воду, а потом медленно поплыла вперёд. По телу разливалось приятное ощущение, и в голове Таннии всплыло слово: наслаждение. Да, пожалуй, так и есть. Она наслаждалась плаваньем. И это было хорошо.

До ярмарки мы ехали молча. Притихшая Финира прижималась ко мне, и я чувствовал, как она напряжена, но заговаривать с ней не торопился. Время от времени моя ладонь поглаживала её плечо, и так и тянуло коснуться губами светловолосой макушки, однако я сдерживал собственные порывы. Нире нужно осмыслить случившееся, осознать до конца, и возможно, она вспомнит что-то ещё. Раз процесс пошёл, значит, всё поправимо, Любовь права, и чувства вернутся к Бездушной.

– Я любила брата, – вдруг раздался тихий голос Финиры. – Он… хороший был, – чуть запнувшись, добавила она.

На языке вертелся вопрос, почему же тогда он её предал, за что его убили, но я промолчал. Закралась мысль, что всё было не так просто, особенно памятуя дневники Собирателя, и уверен, ситуацию грамотно подстроили именно для того, чтобы заполучить Финиру. И я всё-таки поцеловал светлую макушку, чуть прижав девушку к себе. В груди шевелилась нежность к Нире, и назвать её Бездушной уже язык не поворачивался. Она ведь плакала, а те, у кого нет души, плакать не умеют.

– Мы тоже на ярмарку ходили, – снова заговорила Финира, почти пробормотала под нос. – Там было весело…

Хорошо бы, она вспоминала только хорошее, а всё плохое, что с ней было, ушло. Но увы, я не властен над человеческой памятью.

– Здесь тоже будет весело, – заверил я Финиру.

Ярмарка располагалась на большом поле рядом с городом, на котором пестрели разноцветные шатры, стояли лотки с разнообразными товарами. Шум и гомон жителей, звонкий смех, выкрики зазывал – всё сливалось в причудливую какофонию, удивительную музыку ярмарки. Раздавалась музыка из одного конца, с другого доносился визг катавшихся на каруселях и гигантских качелях, управлявшихся магией. В общем, как я и говорил Финире, тут было весело. И что очень радовало, на меня здесь не косились, как на прокажённого, в первую очередь ещё и потому, что я выглядел, как обычный житель, а татуировку прикрывал высокий воротник рубашки и распущенные волосы – я не стал убирать их в хвост. Оставив вирессу в конюшне при входе в ярмарку, я крепко взял Финиру за руку, и мы пошли бродить между палатками.