Бездушные. Изнанка

– Девушка… - Влада осторожно подбирала слова, в надежде уложиться в одно предложение. – раньше здесь была девушка. Со светлыми волосами. Где она?

Брови Анны чуть шевельнулись, а глаза вновь опустились к столу.

– Уехала она.

– Кто она?

– Кто? – задумчиво. – А кто здесь ты?

Между ними виснет молчание. Давящее, сжимающее виски до скрежета зубов. Всё становится на свои места. Так ясно и отчётливо.

Влада тянется за чайной ложечкой, и осторожно укладывает фарш в тесто. Но руки непослушно дрожат.

– Она была с тем мужчиной? Темнокожим? Он держал её здесь?

– Влада… - женщина опускает ладонь на запястье брюнетки. Словно успокаивая. Так тепло. Давно позабытое чувство. – у вас разные истории. Не проводи параллель. Не сравнивай. Николас и Руслан… они почти братья. Очень разные и всё равно похожие… Руслан… - забирает из рук девушки тесто. – мне кажется, что ты растопила его сердце, девочка. Он на себя не похож.

– Он ваш сын? – срывается с губ вопрос, прежде чем успела подумать.

– Можно и так сказать.- седоватые волосы женщины выбились из-под платка, и она осторожным движением заправляет их обратно. Пачкает лицо мукой. – он попал сюда из детдома.

– То есть… - Влада стряхивает со своих пальцев скатавшееся тесто и поднимается из-за стола. В горле пересохло. Да и лицо горело так, будто ей не первый час перемывают кости.

– То есть, на сегодня вопросы окончены. – подрезает её Анна, и деловито подпирает бока. – Ты не заболела часом? Глянь красная какая!

...

Слишком жарко. Влада высунула ногу из-под тёплого одеяла, и прохлада приятно лизнула кожу. Ещё минута и она выползла из него полностью. Было не только жарко, но и очень плохо. Казалось, что даже кости болели. Тело ломило, а слабость парализовала все мышцы. Состояние, граничащее со сном, и вовсе делало из неё безвольную куклу.

Девушка поднялась с постели и мельком взглянула на часы. Вздохнула, увидев, что на дворе голубая ночь. Приложила к лицу ладони. Слишком горячая. Но ящик с лекарствами унесли обратно. Вниз.

Девушка накинула на себя халат и, цепляясь руками за кровать, ища себе опору, двинулась к выходу.

Внизу наверняка есть кто-то из охраны…

Щелкнула дверной рукоятью и медленно открыла дверь. Крепко сжимая пальцы на холодном металле. Было совсем плохо. Анна была права: она заболела.

Голова кружилась. Только сейчас Влада заметила, что дышит через рот.

Всё, как обычно. Она всегда была слабым ребёнком. Стоило сквозняку пробраться за шиворот, и она мгновенно заболевала. Странным и удивительным было то, что она не свалилась замертво после того, как побывала в проруби. Возможно, причиной тому, что она не заболела сразу, оказался недюжий адреналин, что бахнул в кровь, при виде Руслана той ночью?

Чего она боялась? Быть снова изнасилованной? Он ни разу не поднял на неё руку. Не запирал в подвалах и чуланах, не морил голодом. Много «не». Но он её насиловал. И не единожды. Можно ли простить насилие? Порой, для женщины, это страшнее голода и холода. Быть сломленной и опустошённой. Когда день за днём твою душу потрошат, словно тушку на разделывании. Когда дают понять, что ты ничего не можешь изменить. Это страшнее. Неизвестность. Он кормил её ею. Наполнял до основания, заставляя сходить с ума.

Несколько коротких шагов к лестнице, и она врезается в чью-то мужскую грудь. Сначала не поняла чью. Но проглотила запах, что тут же окутал сознание, и позволила сильным рукам подхватить её. Вернулся...

– Что ты тут делаешь? – мужчина сгребает в охапку слабое тело. – Прогуляться захотелось?

Руслан запускает в её густые растрёпанные волосы пальцы, и поднимает сонное лицо выше. Чтобы убедиться, что девчонка не страдает лунатизмом.

– Руслан. – тихо произносит его имя, и неожиданно, пухлых губ касается слабая улыбка.

– Влада? – уже серьёзнее. Впитывая её тёмный взгляд, и спуская ладонь на её шею. Почти обжигая свои пальцы. – Ты почему, как кипяток?

Туз убирает от её лица руку, и прижимается губами к нежной коже. Кажется, пахнет жареным.

Подхватывает девушку на руки, и заносит обратно в комнату...

Опускает на кровать и садится рядом.

Не так он планировал встречу после короткой разлуки. У девушки был жар.

Туз чертыхается, вспоминая, что аптечку снёс обратно, и подрывается с постели. Укладывается в минуту, и возвращается в спальню с медикаментами. Почти полностью вытряхивает содержимое, не имея понятия, что с этим всем делать. Дожили… он умеет штопать раны, но понятия не имеет, что делать с температурой.

– Сейчас, детка, подожди. Сейчас я что-нибудь придумаю…

Поняв, что абсолютно беспомощен, рычит и снова выскакивает из комнаты. Аня…

Ещё минута, и Туз впихивает в комнату Анну. Та ворчит, пыхтит, отталкивает от себя его сильные руки, и торопливо закалывает на затылке светлые волосы.

– Говорила же ей, что выглядит нездоровой… - прикладывает ладонь к девичьей щеке, медленно уводя на лоб. Убирая с её влажного лица прилипшие тёмные пряди.

– Что с ней?

Аня лишь подкатила глаза и недовольно фыркнула.

– Как измываться над девкой - ты знаешь… а тут не знаешь? Да? Уксус с кухни принеси, и таз найди. Воды в него прохладной набери.