Бездушный

Через мгновение на меня навалилась жуткая тяжесть. Включённая магией сила заставляла скрипеть зубами и дрожать от напряжения всеми мышцами.

— Доски... тащи... — выдавил я с трудом, ощущая себя каким-то домкратом, готовым в любую секунду сорваться с резьбы и превратиться в раздавленную грузом железку.

Облегчение наступило, когда двое вылезших вслед за мной зэков подпёрли края плиты поставленными стоймя пакетами досок. На её окончательную фиксацию ушло ещё полминуты. Только тогда я наконец смог отключить «усиление» и отцепиться от неподъёмной створки, замершей в положении плюс сорок пять к горизонту.

Бывшие каторжники выбирались из подземелья около получаса. Пропускная способность узкого лаза большего, к сожалению, не позволяла. Но, в принципе, и так хорошо. Вокруг расстилался лес, солнце клонилось к закату, мимокрокодилов-шпионов поблизости не наблюдалось.

Когда наружу вылез Аршаф, а он, как и раньше, шёл в самом хвосте «колонны», я приказал привязать к доскам-брусьям верёвки и по команде выдернуть их из-под плиты. Массивная створка грохнулась на проём, подняв тучу пыли и распугав местных птиц. Целая стая многочисленных галок-соек-синиц взмыла над лесом и начала нарезать круги над деревьями. Хреново, но что поделаешь. Секретный вход в подземелье оставлять открытым не стоило. «Хранительница» бы меня за это не похвалила

Из вернувшихся в оборот досок бывшие зэки соорудили десяток щитов. Не сказать, чтобы очень удобных и лёгких, но для защиты от стрел они вполне подходили. На роль щитоносцев назначили тех, кто вместе со мной поднимал плиту. Отдельно сформировали отряд мечников и копейщиков с оружием, «позаимствованным» у лагерных стражников. Командовать ими, к вящему неудовольствию некоторых бывших бугров, а теперь десятников, я поставил молотобойца Хруста. Почему конкретно его, а не кого-то другого? Да потому что нечего было всем прочим начальничкам клювами щёлкать и ссаться, когда искали, кто первым после меня на гору полезет. Кто добровольцем вызвался, не забоялся, такому, как говорится, и честь.

А все недовольные, если им что-то нравится, могут идти лесом, благо его кругом дофига и больше. И вообще, всякое недовольство и возможные склоки следовало давить на корню. И поскольку они уже начали проявляться, в долгий ящик я эту проблему решил не откладывать.

— Значит, такое дело, братва, — объявил я, выстроив всех полукругом. — Из лагеря мы свалили, из Урочища тоже, и у кое-кого из вас, я уверен, появились мыслишки свалить и отсюда. Всех удержать, ясен пень, у меня не получится, но этого и не нужно. Вы все подписались на то, чтобы распотрошить со мной один городишко, а я — снять с вас метки. От своих обещаний я не отказываюсь. После успешного дела номера каторжников с вас будут сняты. Но предупреждаю. Если кто-то пойдёт в отказ и захочет сдристнуть, с фуфломётами кубатурить не буду. Прикончу без разговоров. А кого не успею... — я взял короткую паузу и обвёл взглядом притихших зэков, — тот сам себе злобный баклан. Ваши зоновские номера даже безранговый маг увидит с полсотни шагов прямо через одежду. Вот у тебя, например, — ткнул я в ближайшего каторжника, вызвав руну «познание», — написано на руке «девяносто четыре ноль два». А у тебя, — мой палец упёрся в стоящего рядом, — «девяносто три пятьдесят». Любого из вас я вижу насквозь. Чуете, что с вами сделают экзекуторы, когда вы к ним попадётесь? А попадётесь вы обязательно, и даже быстрее, чем думаете. Однако и это ещё не всё.

Стоящий вне строя Аршаф показал мне исподволь большой палец: мол, продолжай давай, жги.

Я перевёл дух и продолжил:

— Видите вот этот лесочек? Ну, так и вот. В этом милом лесу водятся такие тварюги, что сха́рчат любого из вас вместе с оружием и одежонкой...

Будто бы в подтверждение моих слов откуда-то из окрестностей донёсся протяжный вой.

Каторжники опасливо заозирались, задёргались...

— Слыха́ли? Отлично! — потёр я руками. — А теперь слушайте и запоминайте. До темноты мы останемся здесь. Когда людей много, твари, как правило, не нападают. Они нападают на одиночек и малые группы. Остановить этих тварей способен лишь маг. К городишку, который мне нужен, мы двинемся ночью и, если ничего непредвиденного не случится, дойдём дотуда к рассвету. А сейчас всем отдыхать. До темноты. Свободны...

— Нет у тебя души, старшой. Злой ты, — «упрекнул» меня с усмешкой Аршаф, когда все разошлись.

— Душу я из себя полгода назад вытряхнул, — не стал я поддерживать шутливый тон разговора. — На одном хуторе близ Шаонара. Верну я её или нет, неизвестно. Но, веришь ли, возвращать её совершенно не хочется. Такие дела...

Глава 16

Удивительно, но ночной переход через тёмный лес прошёл как по нотам. Никаких сложностей, никаких убежавших, отставших, раненых, заблудившихся и сожранных диким зверьём.