Иногда зверьки издавали неприятные звуки. Раза три между ними возникали стычки. Совсем короткие, на один-два укуса, наскока-отскока. Прятаться они не собирались, как и уходить от меня. Чуяли свежую кровь, и жаждали попробовать ту на вкус, но опасались получить сдачу.
— Хек! — с коротким выдохом я метнул первый обломок. Целил в ящерицу, что замерла в пяти метрах на выступающей запылённой детали древнего механизма.
Рептилия не успела среагировать на мой бросок и мгновенно распрощалась с жизнью. Обломок бетона смял половину её туловища вместе с головой. Не успел я порадоваться первой добычи, как на останки набросились две крупные крысы. Одна из них первой схватила крошечную тушку и шустро потащила подальше от меня. Ей помешала её товарка, вцепившись в мёртвую ящерицу с противоположной стороны и решив устроить игру «кто кого перетянет». Судьёй в ней стал я. Победителя назначил путём выбивания проигравшего. Мой второй обломок размозжил голову одной из крыс. Вторая потащила ящерицу вместе с тельцем агонизирующей соплеменницы, которая так и не разжала зубы. Это позволило мне сделать ещё один бросок. К сожалению, камень пронёсся в нескольких сантиметрах над горбатой спиной грызуна. Вместо того, чтобы дать мне кусочек мяса и десяток марок, обломок напугал зверька. Он бросил свою добычу и рванул от меня подальше, посчитав, что жизнь дороже халявного обеда. Как раз в этот момент я получил сообщение о смерти подранка.
— Чёрт, — выругался я едва слышно. На меткости сказывалась боль в травмированных плечах. Кстати, рана в животе уже болит намного меньше, чем тогда, когда полз по трубе, чего не скажешь про вывернутые суставы. Под пальцами нащупывалась припухлость с твёрдой корочкой, закрывшей рану. Правда, когда я её сколупнул и, чертыхаясь, надавил по краям раны, из неё потекла сукровица с небольшим количеством гноя. И ещё вопрос: регенерация-то залечит проткнутые кишки, но что будет с той дрянью, что вытекла из них в брюшную полость? Мой исцеляющий талант справится и с этим?
Раздумывая над этим, я дошёл до своих трофеев, на которые больше никто не покушался, хотя желающих было полным-полно. Не менее дюжины крыс и примерно с десяток ящериц сновали поблизости.
Каменным обломком с острой гранью я сделал несколько надрезов на крысиной шкурке. Потом содрал её с тушки и бросил подальше. Зверьки будто почувствовали, что эта подачка им, и я не стану отбирать или подманивать на неё, чтобы прибить. Сразу несколько крыс и две ящерицы вцепились в неё, устроив драку. Не обращая на них внимания, я примерился к сочащейся кровью тушке и вонзил зубы в тёплое и жёсткое мясо на хребте. Пришлось как следует поработать зубами, чтобы оторвать первый кусок. Чуть пожевав, я проглотил его и оторвал новый. Далее я глотал мясо почти не жуя, чтобы поскорее набить живот необходимым топливом и стройматериалами, что требовались Регенерации для моего лечения. Через пару минут в животе возникли слабые болезненные рези. Болело там, где кинжал маньячки побывал во мне. Пришлось, стиснув зубы терпеть.
Обглодав немного тушку в самых мясистых местах я, подобрав увесистый обломок, приглядел хорошее место для охоты и бросил туда крысиные останки. Через несколько секунд на них набросились крыса и очень крупная ящерица. Как и в предыдущем случае, их борьба сыграла мне на руку. На пару секунд зверьки застыли на одном месте, перетягивая добычу, превратившись в хорошие цели.
Каменный обломок размозжил голову ящерице, убив ту на месте. Крыса, видя такое дело, бросила приманку и мгновенно скрылась с моих глаз. Со всех сторон раздался писк и что-то похожее на прищёлкивание и цоканье языком. Крысы с ящерицами возмущались моим поведением.
— Это вам, суки, за мои пальцы и лицо, — сказал я.
С новой добычей я повторил ту же операцию. К удивлению, у ящерицы мясо оказалось приятнее на вкус. Я пробовал есть тех, которые в посёлке обитают. Так их плоть даже после жарки или варки с солью и капелькой специй была на вкус совсем не ахти. Вот только мало его было. Голод до конца не удалось утолить, хотя по скромным подсчётам суммарно с добычи я грамм двести сырого мяса съел уже.