Бездыханные ІІ

— Ты мотылек, — вдруг громко произнес он и отвел меня от себя, но не отпустил моей руки, — а я пламя. Тебя привлекает пламя, тебя влечет его свет. Но это опасно. Ты не можешь подлететь близко, так как языки пламени обжигают твои крылья. Но этот свет так заманчив. Но пламя так горячо…

Музыка заиграла быстрее, но я ее почти не слышала. Голос Криса казался настолько громким, что отдавался в голове эхом. А его слова… слушая их, я почувствовала, как тело парня действительно отдает жаром. Он был слишком горячим. Но это тепло, оно так влекло. Я должна хоть мельком почувствовать его. Хоть на секунду. Но…это слишком больно.

Внезапный порыв и вот он пытается захватить меня в свои объятия, но как только я прижалась к нему, мое тело воспылало от удовольствия и невидимой боли. Я попыталась оттолкнуться, но парень перехватил мою руку и закружил по комнате. Я пыталась увернуться, но не отходила далеко, так как тепло было слишком заманчивым. Оно возбуждало, но в то же время разум предупреждал об опасности.

— Тебе не уйти, — шепнул Крис, опять захватив меня сзади и прижав к себе. — Твои крылья покрываются пламенем, ты распадаешься.

И в подтверждение этого, он взял сзади веревочку на моем корсете и потянул ее на себя, от чего бантик развязался, и корсет снизу немного ослаб.

— Не недооценивай мотыльков, — тихо сказала я и, резко отступив влево, сжала сзади шеи его пиджак и, заступив за его спину, резко дернула пиджак на себя. В следующую секунду этот элемент костюма оказался на полу, а Крис даже не дернулся. Он только медленно повернулся ко мне и коварно ухмыльнулся.

— Бессмысленно мотыльку бороться с огнем. Ведь от этого он только приближает свою смерть. И теперь ему остается только пылать вместе с пламенем.

Мелодия резко перешла от спокойной к быстрой, и вот Крис уже опять захватывает меня в свои объятья. Он начинает кружить меня по комнате, и я чувствовала, как шнурки на моем корсете все сильнее ослабевают. И вот, внезапно, я оказываюсь прижата спиной к стене, а вместе с резким окончанием песни на пол соскальзывает и мое платье.

— Игра окончена, — прошептал Крис, нависая надо мной, — мотылек теперь часть огня.

Я смотрела на него снизу вверх и наконец-то смогла разглядеть под маской его глаза — они блестели.

— Но зато теперь огонь не одинок, — тихо сказала я и ухмыльнулась.

— А мотыльку теперь никогда не будет холодно, — произнес он.

Крис медленно приблизился и коснулся своими губами моих. По телу опять прошел разряд удовольствия. А тот факт, что я стою перед ним почти полностью обнаженная, возбуждал еще сильнее.

Парень углубил поцелуй и сильнее придавил меня к стене. Я попыталась развязать его галстук, но у меня это плохо получалось, хотя ослабить мне его все-таки удалось.

Внезапно руки Криса заскользили по моей голой коже от шеи к груди. Изо рта непроизвольно вырвался стон, и нахлынула новая волна возбуждения. Поэтому я разорвала к чертям собачим темно-синюю рубашку парня, не в силах справиться с маленькими пуговицами. Сам обладатель этой одежды только ухмыльнулся.

Мы переместились на медвежью шкуру перед камином. Когда с одеждой было покончено, на нас остались маски. Такое ощущение, будто бы они были самой интимной частью наряда и, сняв их, мы откроем друг другу все.

Крис дотронулся до моей маски и приподнял ее вверх. Я так же хотела увидеть парня полностью, поэтому медленно стянула его маску вниз. Синие глаза взглянули на меня открыто, без преград, и это дарило самое большее удовольствие.

— Мио Лоуренс, — прошептал он, целуя меня в шею.

— Крис Сернари, — выдохнула я, зарываясь пальцами в его волосы.

Момент, когда наши тела соединились, был незабываем. Это невозможно передать. Когда ты, не способный познать боль, вынужден чувствовать только удовольствие. А оно настолько сильное, что иногда бывает даже мучительное. Гул в голове, неспособность думать, невозможность сфокусировать взгляд, нарастающая сладкая дрожь в теле с каждым последующим толчком… и невероятный прилив силы. Она буквально переполняла меня, что хотелось даже кричать. Красная дымка, затуманившая взгляд, не давала рассмотреть все как нужно. Но это меня не волновало. Все, что я еще была способна ощущать, это грубый шрам под своими ладонями на груди Криса, его голос, повторявший мое имя, и наше горячее дыхание, которым мы старались унять тот жар, что горел внутри. Но этот жар только рос, перерастая в немыслимое удовольствие и наполняя тело силой, которая открывала новые стороны жизни умерших людей….

Глава 8

«Не вливают также вина молодого в мехи ветхие; а иначе прорываются мехи, и вино протекает, и мехи пропадают; но вино молодое вливают в новые мехи, и сберегается и то, и другое».