Безграничная любовь

— О нет, мадам. Эта чудесная дорога недаром называется Хэрроу Хайвеем. Нет, сэр. Эта дорога начинается здесь, в Хэрроувэйле, где у него большие дела, потом поднимается туда, где он живет, и идет через Кэмптен и через все его лесозаготовительные лагеря и городки. Дорога эта нужна ему не только, чтоб переплавлять по ней лес, но и чтоб ездить на быстрых авто. Удивляюсь, как это он не вымостил всю дорогу во Фриско, где построил себе этот дом за миллион долларов.

— Да уж. — И Киф замолчал, потому что впереди показалась больница.

Дом его бабушки, бывший теперь Инвалидным домом имени Сэма Хэрроу, и старая больница стояли когда-то на Фронт-стрит, окруженные прелестными лужайками и дорогами, ведущими к озеру. Теперь два старых дома были обнесены целым комплексом медицинских зданий и врачебных офисов, которые занимали целых два квартала. Когда-то обширное поместье поглотили улицы и магазинчики и хэрроувэйлская школа. Дальше, на Сэконд-авеню, находилась новая гимназия, Киф насчитал около нее четыре церковных шпиля.

— Пресвитерианский, методистский, баптистский и католический, — ответил кучер на вопрос Кифа.

На Мэйн-стрит, заметил он, было много стекла, и магазины выглядели очень нарядно.

Они миновали Долговой дом Хэрроу и новое здание суда с реющим американским флагом, окруженное тенистым парком, в котором сидел, вспоминая былое, старик в рубашке с короткими рукавами.

У подножия холма, на Фронт-стрит, по-прежнему размещалась телефонная компания, где работала Эунис Коннор, а рядом находился магазин компании Хэрроу, выглядевший теперь изрядно потрепанным. По нему расхаживали старики, и рассказывали они старые, как мир, небылицы.

Киф заметил, что солнце по-прежнему благоволит к той стороне озера, где раскинулся дом его детства.

— Вот Хэрроугейт, — сказал он Бетс, показывая на здание, стоящее на другом конце залитого солнцем водного пространства.

— Он точно такой, как ты описывал.

— Прогнил насквозь, скажу я вам, — фыркнул кучер, — я мог бы вам порассказать истории, что происходят там. — Он снова взглянул на Бетс. — Но они не для женских ушей.

Она было открыла рот, чтобы задать кучеру вопрос, но закрыла его с улыбкой паиньки, поймав предостерегающий взгляд Кифа.

— Так вы, наверное, его брат — новый врач, о котором говорит весь город?

— Верно. Я — доктор Киф Хэрроу, а это — моя жена.

— Очень рад, мадам. — Кучер приподнял фуражку. — Наверное, вы думаете, что я не смею так говорить о вашем брате. Но я его не боюсь, можете ему так и передать.

Не зная, что сказать на это, Киф был рад тому, что кучер продолжил разговор, не дожидаясь ответа.

— Что ж, бояться, что ли, что этот слепец выгонит меня из города, как и остальных? Голова Кифа дернулась.

— Слепец?

— Ну, может быть, он и не совсем слепой, но очень близок к этому, держу пари! Я видел, как он пару недель назад сходил с поезда. Уже стемнело, и он думал, что поблизости никого нет. Похоже было, что он не знал, где находятся его ноги. Ничего смешнее я в жизни не видел. — Кучер остановил лошадь. — Тпру, красавица, тпру. Вот и приехали.

Тетя Пэйшиенс занимала маленький домик рядом с больницей. Теперь ей было пятьдесят восемь, но она хорошо выглядела, несмотря на бледность и изможденный взгляд. Она так трогательно обрадовалась, увидев их!

— Киф, ты и представить себе не можешь, как это здорово, что я теперь не одна, что вокруг меня — семья, — сказала она. — Бетс, я счастлива встретиться с вами. В последние годы бывало так, что я… Ну, надеюсь, что вы никогда не узнаете, как бывает одиноко, когда никого из близких нет рядом! — И она снова обняла их обоих.

Дом ее был таким же теплым, как и ее приветствие. Стены с цветастыми обоями и яркие дорожки на полу являли собой контраст треснувшему деревянному столу и стульям.

— Это первый смотровой стол твоей матери, — сказала тетя Кифу. — Твоя бабушка накрывала его клеенкой. Джо так гордилась своим кабинетом.

У тети Пэйшиенс был тихий и спокойный голос, столь же располагающий к себе, как и ее дом. В нем не было никаких безделушек, которыми бывают полны большинство домов, и новобрачные были сразу же очарованы его необычной прелестью.

— Я отвела вам третий этаж, — сказала она, — так что вы сможете уединиться. Помню свои первые недели после замужества, — она запнулась и покраснела, потом быстро продолжила:

— Молодым нужно время, чтобы привыкнуть друг к другу. Ведь вы, наверное, планируете медовый месяц.

— Возможно, в следующем году, когда я обоснуюсь в больнице, — ответил Киф, улыбнувшись Бетс.

— Если будете ждать, пока обоснуетесь, то никогда никуда не поедете, — со строгостью, неведомой Кифу, сказала Пэйшиенс.

После обеда он спросил тетю о здоровье Карра.