Безграничное. Восточные и западные стратегии саморазвития человека

Наш мир расколот и другим фундаментальным образом. Постоянное ото-движение от всеобъемлющего настоящего предполагает наличие будущего как пункта назначения этого движения. Мы движемся от настоящего, потому что рисуем в своем воображении другое время, к которому можно двигаться. Таким образом, наше "движение от" есть не что иное, как движение во времени, – фактически, тем самым мы создаем время. Ибо двигаясь (точнее, пытаясь двигаться) от вневременного наличного переживания, мы порождаем иллюзию того, что переживание также движется мимо нас. Своим сопротивлением вечному и всеобъемлющему настоящему мы сводим его к преходящему настоящему. Переживания теперь как бы проходят мимо нас одно за другим в линейной последовательности, – но только потому, что мы проносимся мимо них в своем бегстве от настоящего. (Это, как мы видели ранее, страх смерти, страх не иметь будущего, страх, что отодвинуться не выйдет).

Когда мы пытаемся отодвигаться от мира настоящего, этот мир кажется движущимся мимо нас. Благодаря этому вечно настоящее выглядит сжатым и ограниченным. Оно стиснуто, с одной стороны, всеми теми переживаниями, мимо которых мы пробежали, а с другой стороны, всеми теми будущими моментами, до которые мы пытаемся добежать. Таким образом, отодвигаться значит создавать "до" и "после", – точку отправления в прошлом, из которой мы движемся, и пункт назначения в будущем, к которому мы движемся. Наше настоящее сводится к движению как таковому, тихому бегству. Наши мгновенья проходят.

Итак, с какой стороны ни посмотри, отодвигаться значит отделяться от наличного переживания и проецировать себя на время, историю, судьбу и смерть. Таково наше первичное сопротивление – нежелание смотреть на все переживаемое как на целое, каким оно есть сейчас; и попытка отодвинуться от всего разом. Именно это всеобъемлющее сопротивление обнажается, а затем истощается в особых условиях духовной практики. Когда человек помещает себя в такие условия, он начинает осознавать, что все время отодвигается от всеобъемлющего настоящего. Он начинает видеть, что все время отодвигаясь он просто сопротивляется и препятствует сознанию единения – или воле Божьей, потоку дао, любви к гуру или изначальному просветлению. Как бы он ни называл это, он сопротивляется своему настоящему. Он отворачивается. Он отодвигается. И потому он страдает.

Но в каком-то смысле он движется вперед. Он начинает видеть свое первичное сопротивление и тем самым ослабляет его. Как и во всех других формах психотерапии, для человека наступает "медовый месяц". Он мог бы сказать, что счастлив; он уверен в том, что делает, и чувствует, что наконец-то появилась надежда на освобождение. Он может даже достичь уровня надличного свидетеля (описанного в предыдущей главе). Поскольку человек начинает видеть свое первичное сопротивление, он начинает понимать, кто его враг. Теперь он знает, что нужно разрушить. Он должен перестать постоянно отодвигаться.

Это знание приводит его к катастрофе. И внезапному концу медового месяца. Ибо как, спрашивается, он может перестать отодвигаться? Он видит, например, что в данный момент пытается отодвинуться от сейчас. Поэтому он решает попытаться остановить это ото-движение. Но само действие, направленное на остановку последнего, есть не что иное, как еще одно движение. Пытаться не отодвигаться значит все равно совершать движение. Оно все равно требует будущего, в котором бы могла произойти остановка движения. Вместо того, чтобы остановить движение, перестать отодвигаться, человек просто делает движение в другую сторону, движение от отодвижения. Вместо грубого сопротивления он имеет то же сопротивление более тонкого порядка.

Попробуем слегка изменить подход: человек может попытаться прекратить сопротивление настоящему путем полного сознавания данного вечно настоящего, каким бы оно ни было. Но попытка сознавать это настоящее требуют будущего настоящего, в котором бы могло произойти такое сознавание. Так что он все равно отодвигается от сейчас, несмотря на то, что пытается этого не делать. Ибо единственное настоящее, которое вы можете уловить, это преходящее настоящее – на это и направлены психотерапевтические приемы уровня кентавра. Но на глубочайшем уровне, на уровне сознания единения мы имеем дело не с преходящим, а вечно настоящим; попытки же уловить или найти вечно настоящее приводят лишь к выявлению ряда моментов преходящего настоящего. Сосредотачиваться на этом преходящем настоящем значит просто сопротивляться вечности, ибо сосредоточение на преходящем настоящем требует ряда быстрых сознаваний во времени, – что крайне важно для уровня кентавра, но не имеет отношения к сознанию единения. Ибо вечно настоящее есть данный момент до того, как вы предпринимаете попытку уловить его. Это то, что вы знаете до того, как узнали что-то еще; то, что вы видите до того, как увидели что-то еще; то, кто вы до того, как стали кем-то еще. Попытка уловить это требует движения; попытка не улавливать этого также требует движения. В любом случае оно тотчас теряется.