Безграничный 2.0

[З-законы общества людей… как я мог забыть о них. Надо владеть их языками, иметь опыт и вес в обществе.]

Курц уже осознавал, насколько сильно отличается от обычных крыс и людей. Но задача по легализации крысы в обществе людей, мягко говоря, нетривиальная. Её сходу не решишь.

Однако жизнь любит подкидывать сюрпризы. Тщательно продуманный план Курца сорвался из-за встречи, снова разделившей его жизнь на «до» и «после».

Ничто не предвещало проблем. Курц доедал очередную ядовитую мокрицу, собирая их яд в недавно найденную пиалу. Кто-то из городских обронил её в люк для сточных вод.

[Крр… Еда так себе, гоблины повкуснее будут, — думал Курц, отделяя зубами ядовитую железу от плоти насекомого. — Сколько уже лет прошло с тех пор, как их яд перестал на меня действовать? Пять или семь? Крр… совсем сбился со счета.]

Размышления крысюка грубо прервал скрип металла о камень. Противный скрежет заставил Курца прижать ушки к голове.

[Какой идиот решил лезть в канализацию средь бела дня?!] — злой оскал отразился на морде крысюка.

Канализационный люк в потолке открылся. Секунду спустя в просторное помещение узла подземных ливневых коммуникаций по лестнице стали спускаться двое. Один держал на плече небольшую тихо попискивающую поклажу.

[Пленник? — подумал Курц прячась в тени каменной колонны. — Ужин будет сытным!]

Человек, Гюнтер Гюго, 0 уровень

Человек, Фиалдо, 0 уровень

У нёсшего поклажу Фиалдо, не было фамилии. Курц помнил, что такое часто встречается в Ганне, да и в других странах третьего ранга. Если человек имеет страту гражданина ниже семнадцатой, фамилия ему не полагается. Да и оружие, крупнее ножа им в городе носить нельзя. А у тех, кто имеет низшую двадцатую страту, нет даже права свободы действий.

Спустившись по лестнице, мужчины огляделись и зажгли фонари. Просторное помещение узла сточных коммуникаций было квадратным, с широким каменным бортом по краю. По нему люди сейчас и шли.

[Нет ни ночного, ни сумеречного зрения, — мгновенно оценил обстановку Курц, внимательно смотря на то, как шагают незваные гости. — Шумят, неправильная обувь. Оружие не достали, дистанцию между собой не соблюдают. Запах?]

Курц принюхался к запахам проникшим в канализацию вместе с незваной парочкой. Дешевые духи у человека с фамилией, выбивались из амбрэ сточных вод. А его напарник пах, как обычный житель фавел Ганны. Проще говоря, от него несло немытым телом.

— Господин, давайте в тот угол, — Фиалдо указал рукой с фонарем на ближайший темный угол. — Я лампу рядом поставлю… Да вот так. Вам теперь лучше видно будет.

— Сойдет, клади его, — Гюго достал из ножен короткий меч с широким лезвием. — Только мешок с головы не снимай. Руки ноги тоже не развязывай.

Фиалдо краем глаза заметил оружие и как бы невзначай сместился, не давая напарнику стоять у себя за спиной. Гюго несколько мгновений смотрел на связанное тело, нервно сжимая рукоять меча.

Его напарник понял сомнения.

— Вы точно не промахнетесь, господин! — Фиалдо помог пленнику принять сидячее положение, оперев его спиной на стену. — Надо сделать «вжик», одним ударом. Лучше в сердце его колите. Голову или шею таким лезвием сложно рубить. Да и места тут для замаха маловато будет.

Услышав слова, пленник зашевелился и повернулся на голос.

— Пап… мне страшно… — проблеял тонкий голосок ребенка. — Я больше не буду просить еду…

У Курца шерсть встала дыбом. Он понял, кто здесь отец, кто сын и кто человек с мечом.

— Ну и мразь же ты, Фиалдо. — Гюго сказал это продолжая смотреть на пленника. — А мамке его ты что скажешь?

— Мертва она, — Фиалдо спокойно пожал плечами. — Теперь вот с ее отпрысками разбираться приходится.

— Так этот же явно от тебя, — Гюго указал мечом на тело совсем уж мелкого пацана.

— Ага, всё так господин. Этот последний. Первых троих я уже другим продал, — Фиалдо пнул пацана под ребра. И это был не тычок носком, а безжалостный удар в полную силу от взрослого человека. Пленник с мешком на голове скрючился заорав от боли. — Я сам видел, как эта босоногая бестолочь поглотила руну «Поиска следов».

Медленно двигаясь вдоль тени стены, Курц хоть и не среагировал на крик ребенка, но пелена черной, как смоль ярости, застилала ему глаза.

Бесфамильный продолжил колотить своего ребенка, нанося тому удар за ударом. Это был его осознанный выбор. Курц знал гнилое нутро таких людей. Игра в жизнь — театр боли и человеческих пороков. Сейчас, нанося увечья, Фиалдо снижал ценность жизни сына в глазах «покупателя». Чем сильнее он его покалечит, тем лучше. Гюго останется только добить того, «кто и так умрет» и забрать единственно возможную руну с его трупа. Суть проста — чем меньше моральных терзаний, тем лучше для «покупателя».